Николай задумчиво пошевелил усами — вот ему бы при даосизме было хорошо.
— Страной правило окружение Императора. Поначалу, как это всегда бывает после смутных времен, окружение было толковым, и Империя Хань процветала. Потом аристократия все больше погружалась в роскошь и дворцовые интриги. Основой их — только не смейся — стал Императорский гарем.
Никки гоготнул:
— Извини.
— Ничего, — улыбнулся я ему. — Гарем китайского Императора — это минимум тысяча красавиц. Каждая из них может родить сына, и этот сын будет иметь законные претензии на престол. Каждая из них пользуется невероятным, соразмерным Императрице почетом, у каждой есть свиты и амбиции, у каждой — гигантские расходы, досуха выдаивающие казну Империи.
Николай призадумался — гаремов у нас Императорам не положено, но концепция Двора абсолютно такая же.
— Во избежание недоразумений, заботу о гареме поручали скопцам-евнухам. Можешь себе представить, что молодой человек сознательно отрезает себе яйца, отказываясь от продолжения рода, чтобы построить карьеру в Императорском гареме?
— Какая мерзость, — выбросил окурок в океан Никки и достал следующую папиросу из золотого портсигара.
— Невероятная мерзость, — согласился я. — Особенно мерзкими евнух воспринимался самими китайцами: в Конфуцианстве, которое к язычеству и вообще религии никакого отношения не имеет, кстати, потому что сосредоточено на жизни земной, не существует никого более презренного и никчемного, чем не способный дать потомство человек. Жизнь — это бесконечный процесс, который делает бесконечным уходящая в тьму древних веков череда поколений. Чем больше прерванных навсегда человеческих цепочек, тем беднее наш мир. Однако к закату Империи Хань именно гаремные евнухи стали главных политическим актором. Были периоды, когда евнухи поднимались настолько высоко, что из-за спины Императора начинали управлять огромной, богатейшей Империей. Если мы с тобой однажды попадем в Китай, в окрестностях города Сиань — он был столицей тогдашней Империи — мы сможем полюбоваться на невероятное количество дворцов, построенных евнухами за государственный счет. Теперь давай посчитаем, — повернувшись к Никки, я загнул палец. — Из-за захиревших дамб река Хуаньхэ изменила русло, из-за чего Китай охватил трехлетний голод, — загнул второй. — Евнухи при власти, что для любого нормального китайца хуже, чем Лжедмитрий на Московском Престоле для наших предков.
Николай с улыбкой кивнул, оценив аналогию, я загнул третий палец:
— Трехлетний голод стал лишь последней каплей — ты же помнишь, как я рассказывал тебе, что десятилетиями китайцы бродили по Империи, рассказываю друг другу о конце времен?
Николай кивнул — продолжай.
— К моменту окончания жизненного цикла Империи наиболее обездоленные и от этого злые подданные были морально готовы закончить агонию Хань. Выкрасив брови в красный — чтобы облегчить узнавание соратников — крестьяне сбились в войска, и Китай погрузился в кровавое восстание, после подавления которого китайские генералы посмотрели на миллионы погибших воинов и убитых крестьян, потом посмотрели в стороны столицы, и поняли, что служить системе, которой рулят изнеженные евнухи, для них невыносимо. Развернув войска, они положили конец сгнившей Империи, и Китай на долгие годы разделился на три государства — так началась Эпоха Троецарствия.
Замолчав, я посмотрел на огни приближающегося порта, дав Николаю время подумать.