Вот, кстати, почему Шевич так нагло со мной разговаривал и так забавно обрел чувство ранга заново. Я же «запасная деталь». Тень Николая. Мне вообще в государственные дела лезть не положено. Старый Георгий это знал, поэтому убивал время астрономией, изучением флота и другими почетными, но нифига ни на что не влияющими вещами. Я — совсем другой. Я — такая тень, которой боится собственный хозяин! Ладно, перегнул — Никки меня не боится, а любит и честно слушает. С ним мы отлично сработаемся в будущем, а там глядишь и отречение по собственной инициативе напишет, полностью погрузившись в семейные дела.
— Вы скучаете, Ваше Императорское Высочество-сама? — прощебетала нарисовавшаяся у моего столика «свободная» японка.
Нафиг, я за этот вечер уже натанцевался на год вперед.
— Спасибо за заботу, все в порядке, — улыбнулся я ей.
Девушка низко поклонилась и пошла удить рыбку попроще. А вот этой вот японке по имени Така за три стола от меня повезло — с ней заключил контракт наш фотограф, Владимир Дмитриевич Менделеев. Внук ТОГО САМОГО, как я выяснил пару дней назад. Мир удивительно тесен! По возвращении домой к ТОМУ САМОМУ обязательно схожу — он еще живой, но даты смерти я не помню. Будем надеяться, что дед еще минимум полгодика поскрипит — полагаю, примерно столько займет возвращение домой через всю Империю. Увеличить пользу Дмитрия Ивановича я едва ли смогу — он же ФИГУРА, а значит с финансированием и связями все нормально — но какой интеллигентный человек отказался бы от возможности попить чаю с создателем таблицы имени себя? Заодно попрошу познакомить меня с научной верхушкой страны и поделиться характеристиками на них — может еще кто из школьной программы и общего кругозора найдется.
Разделивший со мной столик «летописец» Ухтомский грустно проводил глазами убежавшую японочку, и я с улыбкой кивнул ему — иди, братец, веселись. Он свалил, оставив меня в одиночестве, я осмотрелся и махнул рукой прислонившемуся к стене казаку Остапу — сегодня снова его очередь меня охранять.
Казак с явным удивлением на лице поклонился и аккуратно уселся, поправив усы. Лет тридцать ему, боевого опыта не имеет, но состоит в чине лейтенанта (хорунжий, если по-казачьему), то есть — дворянин, которые среди казаков со времен Петра встречаются.
— Премного благодарен, Ваше Императорское Высочество, — поблагодарил он за приглашение.
Я пошевелил бровью, официант-соотечественник наполнил мой бокал свежей порцией шампанского, откуда-то «родил» бокал чистый и налил Остапу.
— За здоровье Его Императорского Величества! — огласил я тост, мы выпили, пожевали сыру — импорт, в Японии коров мало — и я спросил. — Откуда ты родом, Остап?
— С Урала, Ваше Императорское Высочество, — ответил он. — В Екатеринбурге родился.
— Как писарь мой, — поддержал я беседу.
— Так, Ваше Императорское…
— Опускай «императорское», — попросил я.
Уши царапает, потому что появляется только в отсутствие рядом цесаревича — словно напоминание, кто тут главный, а кто про запас оставлен.
— Слушаюсь, Ваше Высочество, — отозвался казак. — Огромен Екатеринбург, да тесен мир.
— Верно, — хмыкнул я. — Говоришь грамотно, учился?
— Так точно, Ваше Высочество. В Петербурге сначала — мы туда семьей переехали — потом в Сорбонне.
Шаблон разлетелся в клочья. Где в моей голове уральские казаки и где Сорбонна? Что вообще образованный человек в казаках делает? Махать шашкой, безусловно, надо уметь, но это же совсем другой навык!
— Факультет?
— Филологический, Ваше Высочество.
Обнять и плакать!
— Языками владеешь, значит?
— Так точно, Ваше Высочество, владею, — кивнул он.
Боятся со мной люди нормально разговаривать, на каждом шагу подпинывать приходится.
— Какими?
— Английским, Ваше Высочество. Також немецким, французским, испанским да итальянским.
— Всеми ли хорошо владеешь?
— Как есть всеми, Ваше Высочество.
— А в казаки как попал? С такими знаниями лучше бы тебе в дипломаты.
Остап смущенно уставился в стол:
— Не выйдет из меня дипломата, Ваше Высочество. Языки есть, да толку нет — тяжко мне с людьми беседы даются, особенно сложные, дипломатические.
— А со мной как будто нормально общаешься, — заметил я.
— Виноват, Ваше Высочество! — подскочил он.
— Сядь, — велел я. — В чем виноват-то? Соврал?