Удовлетворенно кивнул. В постановке «Юлия Цезаря» героя дважды выносили на сцену в паланкине. Театральный художник оказался знатоком своего дела, да и в мастерских потрудились на славу. Конечно, слоновую кость заменяла пластмасса, а серебро — фольга. И все же — теперь можно сказать наверняка — на сцене носилки смотрелись не хуже настоящих.
Кроме рабов, окончания игр дожидались и простолюдины. Те, кому не посчастливилось попасть в цирк. Судя по жестам, держали пари и ожидали известий о победителях. «Какое разочарование ждет всех, кто ставил на бестиария!»
В раззолоченном паланкине полулежала рыжая весталка. Взмахивала павлиньим пером, забавляя белую пушистую кошку. Кошка перевернулась на спину и лапками ловила кончик пера. Весталка щебетала что-то умилительно-восторженное.
К весталке почтительно и даже нежно склонился сенатор. Девушка вскинула голову, увидела Максима, просияла и выпалила длинную фразу. Голосок у нее был звонкий, пленительный. Максим заслушался. Весталка покраснела и прибавила еще несколько слов, из которых актер не понял ни единого.
Ответил сияющей улыбкой, прекрасно сознавая, что разговор, состоящий из одних улыбок, не может долго занимать ветреную красавицу. Максим догадывался: весталка спрашивает, откуда он взялся на арене и где научился такому своеобразному способу ведения боя.
На уроках пантомимы Максим получал не худшие отметки. Живо изобразил, как увидел красавицу в цирке и выскочил на арену, желая удостоиться взгляда дивных глаз. Трудно ли убедить женщину, что мужчина ради нее готов на подвиг? Весталка зарделась еще пуще. Максим перехватил взгляд облаченного в тогу сенатора и догадался, что нажил врага.
Забытая кошка сердито кусала павлинье перо.
С пунцовых губ весталки срывался вопрос за вопросом. Максим надеялся, что угадывает хотя бы некоторые. Кто он? Из какой страны? Что делает в Риме?
Следовало немедленно сочинить биографию, да так ловко, чтобы не угодить под плети надсмотрщиков. От нынешней минуты зависела его дальнейшая судьба.
Судьба? Неужели он навек останется в Древнем Риме?
Ответа на этот вопрос не существовало. Предаваться отчаянию было некогда.
Возможно, останется. Что тогда? Максиму требовалось время: представить свою жизнь в чужом мире. Подумать о грозящих опасностях. Вообразить нежданные радости. Ужаснуться или возликовать.
Весталка гладила рассерженную кошку и ждала ответа.
В тот же миг Максим узрел будущее — блистательное будущее для актера.
За кого бы он себя ни выдал, это будет новая роль! Роль, сыгранная не для одного, не для двух человек, даже не для целого зала! Кого бы ни изобразил — раба, солдата, вольноотпущенника, — предстоит выступать перед всем древним миром!
У Максима захватило дыхание.
Он всегда считал жизнь сырьем для производства чего-то высшего, а именно — Искусства. Что, кроме бессмертных творений гения, оправдывает существование человечества? В самом деле, Спартаку стоило поднять восстание ради одного того, чтобы Джованьоли написал бессмертный роман, а Хачатурян — совершенную музыку. Максим вспомнил первые аккорды марша легионеров. Вообразил Мариса Лиепу в роли Красса… По спине пробежал холодок восторга.
Весталка нетерпеливо хлопнула в ладоши. Максим решился. Он чуть ссутулился и, прихрамывая, сделал несколько шагов усталой походкой человека, пришедшего издалека. Вскинул голову и застыл от изумления, узрев город на семи холмах[7]. Храмы, статуи, фонтаны — все вызывало у чужака благоговейное изумление. Наконец, опомнившись, он охлопал себя по бокам и принялся растерянно озираться. Пока любовался красотами Рима, какие-то ловкачи украли его нехитрые пожитки.
Рыжая весталка добродушно рассмеялась и требовательно сказала патрицию. Тот принялся возражать, но весталка чуть сдвинула тонкие брови, и вопрос был решен. Сенатор знаками предложил незадачливому чужаку следовать за ним.
Максим вежливо поклонился, хотя принял приглашение без восторга. Гостеприимство патриция не внушало доверия. К сожалению, выбирать не приходилось.
Однако прежде чем войти в дом возможного врага, следовало обзавестись другом. Максим отступил на шаг и положил руку на плечо бестиария, вместе с ланистой глазевшего на происходящее. Повернулся к весталке. Она терпеливо ждала. Максим судорожно искал в памяти подходящий пример. Вскоре его осенило (недаром штудировал мифы в изложении Куна).
Положил ладонь себе на грудь:
— Кастор.
7
Рим располагался на семи холмах, называвшихся: Палатин, Авентин, Целий, Квиринал, Виминал, Эсквилин, Капитолий. На Палатине были возведены дворцы императоров: Августа, Тиберия, Калигулы, Нерона, Флавиев и других. Капитолий являлся политическим и культовым центром Рима, на одной из вершин этого холма находилась крепость, на другой — храмы Юпитера, Юноны и Минервы и монетный двор.