Увидел Хохлов берёзу. Рванулся к берёзе. Быстрее кошки, быстрее белки, словно стрела из лука, словно из дула пуля, взлетел Хохлов на её вершину.
Вцепился руками в ствол. Глянул на землю. Под берёзой стоит медведь. Ухватился разъярённый зверь за берёзу. Начал трясти. Как грушу, как сливу, как яблоню, трясёт берёзу. Берёза оказалась не очень толстой. Ходит налево, направо ствол. Еле Хохлов на вершине держится.
Удержался всё же. Однако тут новое. Посмотрел косолапый на Хохлова, на ствол берёзы, что-то в уме прикинул и вдруг сам полез на дерево.
Понимает Хохлов беду.
— Ма-а-а-ма! — кричит с вершины.
Всё ближе медведь, всё ближе.
Проплывало в эту минуту рядом, почти над самой берёзой, облако. Вот где спасенье, мелькнула мысль у Хохлова. Сжался он, словно пружина. Оттолкнулся что было сил от берёзы. Долетел, дотянулся, уцепился за облако. Залез на него. Только перевёл дух. Только чуть успокоился. Глянул вниз. О, ужас! Видит: мишка тоже оттолкнулся от берёзы. Тоже дотянулся до облака. Вот он рядом. Вот лапы, вот когти. Вот раскрытая дверью пасть.
Рванулся Хохлов вперёд. И мишка за ним рванулся. Мчат по небесной они дороге.
— Ма-а-а-ма! — продолжает вопить Хохлов.
Доконал косолапый всё же Хохлова. Добежал бедняга до края облака, не удержался и рухнул вниз. Летит, что есть сил кричит:
— А-а-а!
— Ты что?! — толкнул Хохлова сосед по нарам.
Не может Хохлов понять, что с ним происходит, что это не явь, а просто сон ему приснился, продолжает кричать:
— А-а-а! — И тут же: — Спасите!
Всех до последнего в бараке своим криком разбудил.
А дело вот в чём. Наслушался Хохлов долгими зимними вечерами про медведей разных историй и разных басен. Вот и приснился ему медведь. Долго потешались потом над Хохловым. Называли Хохлов-Топтыгин.
Края дальневосточные, конечно, далёкие, в те годы почти безлюдные. Встречалось здесь много животных. Встречались и медведи. Забредали порой на стройку.
Однако так — чтобы гоняться за людьми, лазить за ними на деревья, трясти, как груши, догонять по облаку, — нет, такого не было.
Встретился как-то и Хохлов с живым медведем. Однако не проявил интереса медведь к Хохлову. Посмотрел равнодушным взглядом. Повернулся. Побрёл в чащобу.
Отпуск
Алексей Смородин просился в отпуск.
— Разрешите!
— Разрешите!
— Хотя бы совсем ненадолго.
— В родной Ленинград.
— На берега Невы!
К бригадиру ходил, к прорабу, к парторгу, к другим руководителям и начальникам.
Разрешили Смородину поездку. Дали отпуск на целый месяц.
Катит Алексей Смородин через всю страну, через Сибирь и Урал на запад. Времени свободного много. Лежит на вагонной полке, рассуждает: «Не хватит мне месяца. Что там месяц. Дни пролетят, как ветер».
Прибыл Алексей Смородин в родной Ленинград. Отца-мать повидал, сестрёнке Кате обо всём рассказал. Сбегал к друзьям, к приятелям.
Прошёл день, второй. Ещё прошёл день, второй. Надышался он ленинградского воздуха, походил по набережным Невы. По Невскому прогулялся, по Дворцовой площади. В Эрмитаж сходил, в Русский музей. Постоял у памятника Петру Первому.
Прошёл ещё день, второй. И вдруг чувствует Смородин: чего-то ему не хватает. Как-то неуютно ему здесь без всякого дела. Думал, гадал, и вдруг: ведь Комсомольска не хватает. По Амуру соскучился.
Неуютно ему без друзей по далёкой восточной стройке.
Покрутился ещё день, ещё два. Не выдержал. Стал собираться в обратный путь.
— Куда так скоро? — отец и мать.
— Побудь немного, — сестрёнка Катя.
— Дела, не могу. Дела! — в ответ Смородин.
Едет, спешит Смородин через всю страну, через Урал и Сибирь на Дальний Восток. Торопит поезд:
— Быстрей, ленивый, труба-колёса!
Вернулся досрочно назад Смородин. Сразу к нему вопросы:
— Как так?
— Почему?
Засмущался Смородин. Честно сказал:
— Соскучился.
Прикипело сердце Алексея Смородина к новым местам, к новым друзьям. Прикипело, словно кто-то прошёлся сваркой.
«Адью» и «пардон»
Приехал Вадим Земной в Комсомольск на короткий срок.
Рассуждал:
— Посмотрю новые места. Чуть поработаю. А там — домой. Как говорят французы — адью, то есть прощайте.
Комсомольск — город речной. Стоит на широком речном пути. Вырастет город. Зачастят сюда пароходы со всего Амура, с соседних дальневосточных рек. Решено было создать в Комсомольске верфь и доки — места для строительства и ремонта речных судов.