«Я хочу тебе сказать [сообщает героиня своей прабабушке], что хотя ты уже не с нами, твой дух всегда будет жить во мне».[30]
Без сомнения, миллионы людей верят примерно в то же самое, видят здесь истину и учат этому своих детей. Книгу Шрайвер прислал мне друг, который работает с детьми, пережившими трагедию. Он назвал ее «одной их худших детских книг» и отметил: «Надеюсь, эта кошмарная книжка научит вас лучше понимать, как не надо говорить». Действительно, это яркий пример подобного жанра. Истина, заложенная в Библии, во многих аспектах разительно отличается от этого.
Люди, как правило, изумляются, когда им сообщают о фактическом положении вещей: что в Библии крайне мало говорится о том, что «мы умрем и пойдем на небеса», в равной степени там почти ничего нет об аде для умерших. Средневековые образы неба и ада, которые популяризировал Данте, хотя не он их придумал, оказали огромное влияние на представления западного человека. Многие христиане просто уверены, что, когда в Новом Завете упоминается о «небесах», речь идет о том месте, куда спасенные попадают после смерти. В Евангелии от Матфея Иисус говорит о «Царстве Небесном», хотя в параллельных местах других Евангелий речь идет о «Царстве Божьем». Многие сначала читают Матфея, поэтому, когда они встречаются со словами Иисуса «войти в Царство Небесное», это соответствует их заранее сложившимся ожиданиям, и им кажется, что здесь говорится о том, «как отправиться на небеса после смерти». Но можно определенно утверждать, что именно такого смысла ни Иисус, ни Матфей в эти слова не вкладывали. Однако вокруг них выросло множество образов и представлений, которые якобы объясняют, «чему учит Библия» или «во что верят христиане».[31]
Слова о небесах в Новом Завете имеют совершенно иное значение. «Царство Бога», о котором говорил Иисус, указывает не на посмертную участь человека и не на побег из этого мира в другой, но этим выражением обозначается верховная власть Бога «и на земле, как на небе».[32] Такое неверное понимание имеет глубокие корни, не в последнюю очередь — это последствия платонизма, заразившего многие христианские умы. В результате верующие начали думать, будто христиане должны презирать нынешний мир и видеть в своем теле нечто низкое и постыдное.
Образ небес в Откровении также слишком часто понимают неверно. Поразительная картина в главах 4 и 5, где двадцать четыре старца повергают свои золотые венцы перед престолом Бога и Агнца, находящимся за стеклянным морем, изображает (вопреки словам знаменитого гимна Чарльза Уэсли) отнюдь не последний день, когда все искупленные наконец оказались на небесах.[33] Это образ нынешней реальности, небесное измерение теперешней жизни. Небеса в Библии — это, как правило, не будущее нашей надежды, но скрытое измерение обычной жизни — можно сказать, Божье измерение. Бог создал небо и землю; в конечном счете Он их воссоздаст и соединит навсегда. И когда в Откровении, в главах 21–22, действительно говорится о конце, мы видим иную картину: это не искупленные души, восходящие на бесплотные небеса, но Новый Иерусалим, спускающийся с небес на землю, так что небо и земля сливаются в вечном объятии.[34]
Боюсь, большинство современных христиан даже никогда не задумываются об этом. Они довольствуются обедненной и искаженной (если не сказать хуже) версией великой надежды Библии. Расхожие неверные представления постоянно поддерживают гимны, тексты молитв, надписи на надгробиях и даже достаточно солидные труды богословов и историков. Они просто молчаливо предполагают, что слово «небеса» указывает на наше окончательное предназначение, наш последний «дом», а слова о «воскресении», а также о новой земле и новом небе каким–то образом должны вписываться в общую картину.[35]
И сегодня в церкви мы наблюдаем путаницу, когда смешиваются несколько разных понятий. С одной стороны, старинные представления о небесах и аде начали вызывать недоверие. Многие люди полностью отказываются верить в ад; но в течение прошлого столетия, когда крепло такое отрицание, можно было наблюдать одну парадоксальную вещь: параллельно с этим слабела и вера в блаженство на небесах, поскольку, если все люди идут одной и той же дорогой, было бы несправедливо думать, что одни моментально попадают в место назначения, тогда как другие вынуждены совершать после смерти долгое путешествие. Представление же о таком загробном «путешествии» сегодня встречается все чаще, хотя опять–таки ни Библия, ни труды первых христиан не дают для нее буквально ни единого основания. Мы можем также видеть сегодня возрождение старой идеи чистилища в подправленной версии: поскольку на момент смерти мы все еще не готовы встретиться с нашим Создателем, необходим (как полагают) период совершенствования, период роста, когда мы открываемся для света. (Современные люди, верящие в чистилище, предпочитают именно такие выражения, чтобы не говорить об «очищении от греха» и тому подобных неприятных вещах.[36]) Многие горячо принимают универсализм — мысль, что Бог будет непрестанно предлагать нераскаявшимся возможность уверовать, так что в итоге Божественная любовь притянет к себе всех.[37] Некоторые утверждают, что традиционный образ небес — люди, сидящие на облаках и вечно играющие на арфах, — выглядит невыносимо скучным, а потому они не хотят в это верить или не хотят оказаться в таком месте. Иные же довольно пренебрежительно заявляют, что Бог, Который ждет от людей непрестанного поклонения, просто не заслуживает уважения. А когда кто–то из нас возражает, говоря, что по ортодоксальным представлениям на новом небе и новой земле нас ждет полнокровная и активная человеческая жизнь, которая отражает образ Божий, нас нередко обвиняют в том, что мы просто проецируем современную жизнь на экран будущего.
30
Страницы не пронумерованы. Приведенные выдержки отражают основное содержание всей этой маленькой книжки.
31
Здравую коррекцию подобных представлений дает серия книг Randy Alcorn, особенно
32
Этот вопрос я подробно рассматриваю в книгах
33
«Пока не склонятся наши венцы пред Тобою / И пока мы, изумленные, не будем Тебя любить и прославлять» (из гимна «Love divine, all loves excelling»).
34
Удивительно, что, несмотря на ясные и недвусмысленные слова Откр 21 о «новом небе и новой земле» и Новом Иерусалиме, сходящем с небес, некоторые авторы продолжают утверждать, что все это всего лишь описание «небес».
35
См., например, Peter Stanford,
36
Ярким примером этого является: David Edwards,
37
Классический пример такого подхода: John Hick,