Иван Карахан:
«Что я ему поручал? Например, надо было сообщить товарищам явку. Нужно было пройти в какой-нибудь дом в так называемом „латинском квартале“ (Бронная, Козихинский переулок). Я посылал с ним явки тем партийцам, которые должны были явиться. Он это исполнял. Разносил записки и указания, с каким паролем надо явиться. Затем он приносил и хранил у себя литературу. Я избегал хранить её у себя, потому что за мной следили, а у него я мог её держать…
В этот период времени я работал вместе с Денисом Загорским. И Володя Маяковский, посещая со мною кружки и выполняя различные мои поручения, несомненно встречался и с Денисом. Я припоминаю, что он выполнял и поручения Дениса, и тот его знал как начинающего работать партийца».
Денис Загорский (Вольф Михелевич Лубоцкий) был, между прочим, другом детства Якова Михайловича Свердлова, ставшего после Октября 1917 года одним из виднейших большевистских вождей. Так что подпольная работа юного Маяковского начиналась с общения с заметными людьми. Но так как не только революционного, но и обычного жизненного опыта у него ещё было маловато, ничем серьёзным заниматься он, конечно же, не мог. Старшие товарищи могли предложить ему лишь одно – быть мальчиком на побегушках. И он стал им, занимаясь этим делом с огромным удовольствием – ведь романтика во все века увлекает подрастающее поколение.
Кроме товарища «Дениса» Маяковский общался и с другим подпольщиком – Владимиром Вегером, который впоследствии вспоминал:
«Я был тогда парторгом по студенческим делам, учился на экономическом отделении Московского университета.
Он был направлен ко мне для использования его в партийной организации. В московской организации он ещё не состоял, он приехал недавно с Кавказа и в Москву явился новичком. Он пришёл с тем, чтобы ему оформиться и быть привлечённым на партийную работу в нашей организации. Он заявил, что желает всецельно посвятить себя подпольной работе.
Мне как члену Московского Комитета надо было выяснить, каковы же его позиции. А в московской организации в течение ряда лет, предшествовавших 1908 году, велась борьба с самостоятельной, противоположной организацией меньшевиков. Поэтому в разговоре с Маяковским надо было выяснить, какого направления он придерживается, является ли сформировавшимся большевиком.
Его большевистские настроения выразились в двух вопросах. Во-первых, он отрицательно относился к либералам, к либеральной буржуазии, к деятелям земства и городов. А это было пунктом, на котором выявлялась разница между большевиками и меньшевиками.
Второе. Маяковский не сомневался в том, что самым передовым классом, способным совершить революцию, является рабочий класс. То есть он был знаком с некоторыми положениями марксистской литературы, стоял на позиции научного социализма.
Но мало этого, оказалось, что им признаётся не только руководящая роль в революции рабочего класса, но именно то, что наряду с этим должен быть установлен союз рабочего класса с крестьянскими массами.
Мы беседовали при первой встрече наедине. И вот в этой беседе выяснилось, что он действительно находится на большевистских позициях».
В тот момент партийный организатор Лефортовского района собирался уезжать в Петербург, и ему искали помощника, чтобы он набрался опыта.
Вегер продолжает:
«Нужно было подготовить парторга района, который мог бы войти в МК партии. В этом районе работал тогда другой товарищ – Оппоков-Ломов. Так как Маяковский произвёл впечатление организаторски сильного парня, то я предложил ему организационную работу у Ломова, в Лефортовском районе. И он пошёл туда, на эту работу».
Следует отметить, что Владимир Вегер был не единственным, кто «прощупывал» революционную прочность юного гимназиста. В своих воспоминаниях он отметил:
«Кроме меня Маяковский проверялся ещё одним членом МК».
Бунтарь-партиец
В самом начале весны 1907 года в городе Киеве произошло событие, которое явилось ещё одной семейной трагедией – не дожив чуть больше месяца до своего 48-летия, скончался профессор, доктор богословия, статский советник Афанасий Иванович Булгаков. Его старшему сыну Михаилу было всего пятнадцать лет.
Тогдашнему москвичу Володе Маяковскому, конечно же, и в голову не могло прийти, что у него объявился товарищ по несчастью. Жизненные пути Владимира и Михаила пересекутся лишь через двадцать лет, когда один из них станет знаменитым поэтом, а другой – не менее знаменитым писателем. Но всё это время у них в душе будет находиться невидимая никому незаживающая рана, которая будет терзать обоих.