Александр ответил кратко:
— Все на местах. Бумага на весь тираж приготовлена. Беспокоятся, как будут получаться стереотипы.
— Ну, батенька, Леонид Борисович знал, кого приглашать на работу. Вот Евгения Самойловна видела: не так ли?
— Да, профессионалы! А вы, кстати, почему сами не зашли вчера в типографию?
Ленин расхохотался.
— Догадались, значит? Но ничего: зато свой грим вчера я надежно испытал!
Он был в темном парике, в очках с круглой металлической оправой. Бритое лицо мало чем напоминало известного в эмиграции лысого человека с рыжеватой бородкой.
— Так рассказывайте, Александр Григорьевич.
— А вы садитесь, Владимир Ильич. Может, я сразу и на стол накрою? — предложила Евгения.
— Нет, нет! Надя меня накормила перед дорогой. Сначала — о деле.
Он не перебивал, и Александр рассказал все до малейших подробностей о типографии, о рабочих, о наиболее рациональных, на его взгляд, способах доставки газетных материалов… Хотел спросить: может, не нужно говорить столь пространно? Ведь многое известно и от Белякова — первого разведчика в местных типографиях, и от вездесущего Красина, и от непревзойденного мастера печатного дела Семена Енукидзе, который был у Ильича на «Вазе»… Да и Евгения совсем недавно в Петербурге имела обстоятельную беседу с Ильичей. Но вопрос так и не задал. Ясно же, накануне выпуска первого номера «Пролетария» Ленину необходим всесторонний анализ.
Наконец Александр умолк. Ильич прошелся по комнате, задумчиво глядя под ноги. Затем снова сел и заговорил с нескрываемой радостью:
— Ну что ж, «Пролетарий» нам удалось подготовить. Постановление большевистских делегатов Четвертого съезда партии выполнено. Пусть теперь меньшевики остаются со своим «Социал-демократом»!
Шлихтер, со свойственной ему сдержанностью, заметил:
— Однако первого номера еще нет…
— Это вопрос нескольких дней, Александр Григорьевич! Кстати, перед выпуском соберем на «Вазе» редколлегию газеты — вы оба обязательно будете. И знаете, Евгения Самойловна, буду предлагать редколлегии утвердить вас официально и техническим секретарем редакции, и корректором.
Шлихтер с гордостью взглянул на жену и, помолчав, заговорил со сдержанным волнением:
— Владимир Ильич, и позвольте мне… Я уже давно хотел просить…
— Говорите, говорите, — заинтересованно откликнулся Ленин, вопросительно поглядывая на обоих. Евгения почти все время разговора стояла сзади мужа, облокотившись сложенными на груди руками о спинку стула.
— Я уже выполнил не одно задание — и ЦК, и ваше. Судите сами, насколько удачно. Однако и вы, и Петербургский комитет, по сути, лишаете меня возможности работать в массах.
— Вы считаете, что ваши статьи — это не работа в массах? Или ваше участие в подготовке печатного органа нашей партии?..
Шлихтер встал, прошелся от стола к двери. Повернулся и, щурясь, шутливо спросил:
— А правда ли, что супруга некоего Карпова с большим трудом отговорила его от продолжения выступлений, подобных состоявшемуся в Народном доме Паниной?
Евгения улыбнулась. Ленин захохотал:
— Аргумент веский, ничего не скажешь! Но вот вам другой довод: тот Карпов внял голосу разума и подчинился ему. Ну?..
— Однако же я не ровня тому Карпову, — молвил Александр.
— «Не сотвори себе кумира» — знаете эту заповедь? Все мы — частица партии, и, как таковую, ее нужно беречь. А без основательного подполья мы пропадем, и вам необходимо как можно дольше продержаться в нем. А почему, собственно, молчит жена? — Он изобразил на лице гримасу недовольства.
Евгения потрогала безупречную прическу.
— Для этого есть две причины.
— Первая?
— Я вполне разделяю мнение мужа, что большевистская агитация живым словом в низах необходима как кислород, но ее явно недостает. А, во-вторых… вспомним дедушку Крылова: и кому же в ум пойдет на желудок петь голодный?
Ленин потер руки:
— Что ж, отказаться от угощенья — обидеть хозяйку!
Она сразу же направилась в кухню. А Ильич близко подсел к Шлихтеру и, время от времени прикасаясь кончиками пальцев к его плечу, заговорил:
— Я думаю, когда мы несколькими номерами «Пролетария» проделаем брешь в стене меньшевистской оппозиции, пустим через этот пролом в комитеты рыцарей во всех доспехах — таких, как вы, и вас в том числе, Александр Григорьевич. Отвоюйте тогда делегатов на наш съезд. Пятый. Помогите на руинах нынешнего ЦК создать ЦК большевистский. Вы согласны?
— Я хочу этого!