— Вот именно, — улыбнулся во весь рот Шлихтер. — Вы меня тоже не за того… Если вы не отвяжетесь, я вас выкину в окно. Хоть это вам понятно?
Растерявшись, Вася взялся за ручку двери, окинул еще раз фигуру Шлихтера оценивающим взглядом. Выше среднего роста, плотный, с широко развернутой грудью гребца и крупными кулаками, он, пожалуй, и впрямь мог бы выполнить свою угрозу. Но что-то в этом барине в чесучовом пиджаке и в кепке из морской не то травы, не то губки было такое, что заставляло опытную ищейку раздувать ноздри. На всякий случай надо его засечь, зарубить, так сказать, на будущее.
— Обмишулился, — сказал Вася, показывая в улыбке острые зубы. — Ошибка в фальшь не ставится. Все люди-человеки, один на другого разве что в мелочах не похож, А тюрьма, она, знаете…
— При чем тут тюрьма? — поднял брови Шлихтер.
— Она завсегда на человека печать ставит. На физиономии оттеночек такой, вроде тень от решетки появляется. И для личности, у которой, так сказать, глаз наметанный, уловить это — раз плюнуть. Нюх!
— Хоть у меня и нет нюха, но вашу профессию отгадать не трудно.
— Я и не скрываю… Будем знакомиться: Василия Карпович Ханенко. Попадете к нам в Лукьяновку, я вам по знакомству сухую камеру устрою, окнами на юг! — Он хрипло засмеялся. — Я сейчас в отгуле. Со свадьбы старшей дочери возвращаюсь домой в полном благодушии. Благорастворение воздухов!
— А почему вы такой наглый, Василий Карпович? К порядочным людям привязываетесь…
— Ничего не поделаешь — натура! Скорпионы и в престольный праздник жалят. — Он опять скрипуче засмеялся. — Счастливо оставаться. До новой встречи! — И, подмигнув, сошел на станции Дарница.
— Днепр! Смотрите! Лавра! Какая красота! — зашумели пассажиры, прилипая к окнам. Многие истово крестились на золотые луковки печерских храмов. Поезд, сбавив ход, медленно продвигался по ажурному мосту над движущейся голубой бездной. Какой простор! Мускулистое огромное тело реки, будто одухотворенное, стремится к своей цели.
Александр сел около вагонного столика, прикрыл лицо ладонями, чтобы собраться с мыслями. Нелепый разговор с этим полицейским агентом выбил его из равновесия.
Поезд шел уже пригородами Киева.
Город — это прежде всего люди. Желательно — знакомые. А не просто пароль, отзыв и адрес конспиративной квартиры, записанный на листке папиросной бумаги. У Александра, кроме явки к зубному врачу, никаких знакомых не было: одних уж нет, а те далече! Он знал, что шеф жандармов Киевской губернии Новицкий недавно разгромил в городе социал-демократическую организацию. А посему целесообразней явиться в город нелегально. Иначе при первой же прописке в участке к тебе приставят «фараона».
— Чертовски разболелись зубы, — буркнул Александр. Он вынул из кармана легкую шелковую ткань красной расцветки.
Теперь, когда половина лица и борода скрылись в платке, вид его изменился до неузнаваемости. Кепку он заменил серой фетровой шляпой с опущенными полями.
Состав уже подходил к перрону, Александр поспешил пройти два вагона против хода и, не успел поезд остановиться, выскочил на платформу.
«Если Вася сообщил, они будут ждать меня у пятого вагона», — подумал Шлихтер и оглянулся. И точно, прямо около пятого вагона стоял, широко раздвинув ноги, монументальный жандарм.
«К выходу нельзя, — мелькнула мысль. — Там засада. А куда же? Лучше всего через главный ресторан! Туда сейчас ринулись транзитные пассажиры…»
И вдруг над самым ухом кто-то прошептал:
— Идите влево, к камере хранения. С приездом, Александр Григорьевич! Не волнуйтесь, я Вакар!
Шлихтер вздрогнул и резко повернулся. Перед ним стоял улыбаясь высокий молодой человек с огромными черными глазами.
— Я слышал о вас в Самаре, — тихо сказал Шлихтер, все еще недоумевая.
— Идите вперед… не оглядывайтесь… И теперь снимите вашу бутафорию. — Шлихтер сдернул с лица яркий фуляр. — Шире шаг… — дышал прямо в затылок Вакар. — Сейчас около пятого вагона задержали кого-то с такой же бородкой, как у вас… Вы слышите, как он кричит?
Через боковой проход между туалетом и камерой хранения они вышли на залитую солнцем привокзальную площадь, в такое коловращение публики, что сразу же затерялись в толпе.
— Новицкий когти показывает, — рассказывал Вакар. — Облавы. Обыски. Аресты. Во дворе Лукьяновки скопилась уйма интеллигентов — ждут, когда освободятся камеры. Явка у зубного врача провалена. Вы могли бы крепенько влопаться!
— У меня идеальные документы.
— Тем лучше! Сейчас, когда все ищейки заняты подпольем, мы можем действовать в открытую.