Все социал-демократы ожидали решений Второго съезда партии с напряженным вниманием. После пятилетнего перерыва со времени Первого съезда на колец-то русские социал-демократы получили единую, официально организованную партию с программой, уставом и руководящими органами. Была принята подлинно марксистская программа, Искровское направление признано основным, Твердые искровцы отстояли принцип централизма в построении партии, При выборе руководства победило ленинское большинство.
Но известие о том, что на съезде обнаружился раскол в партии, ошеломило Александра и киевских искровцев. Впервые зазвучали новые названия политических группировок: «большевики» и «меньшевики», Вначале казалось, что все это болезни роста, что все это временно, что «перемелется — мука будет»,
Шлихтера обрадовало, что Глеб на съезде был заочно избран членом Центрального Комитета. Русской части ЦК — Кржижановскому, Ленгнику и Носкову — определили местом жительства и работы Киев. Сюда потянулись нити со всей огромной России и из заграничных центров.
…Некоторые восприняли раскол как развал всей предшествующей организационной работы, гибель надежд, которые так лелеяла «Искра»,
— Все летит под откос! — воскликнул при первом известии экспансивный Вакар,
Звук, чем дальше от его источника, тем слабее. Сплетня же, наоборот, приобретает все большую отвратительность, обрастая новыми вымыслами, Прежде чем принимать решение, надо было все узнать из первых рук, А пока — ломай голову, отделяя пшеницу от плевел.
— Любуетесь? — спросил Вакар, неслышно подходя к сидящему на берегу озера Шлихтеру.
— Да, — нисколько не удивился его внезапному появлению Александр. — Изумительно щедра на краски наша осень. Глаз не оторвешь. Пожар, в пламени которого невозможно сгореть: неопалимая купина.
— Возможно. Жаль, что этот пейзаж нельзя снять, как картину со стены, и захватить с собой!
— Что комитетчики? — выдержав паузу, спросил Шлихтер.
— Собираются, — кивнул в сторону чащи Вакар. — Кое-кто настроен агрессивно, но молчат как в рот воды набрали.
— Почему не приехал Красиков? Мы его делегировали на съезд. Он был на нем. Ждем его отчета, и вот тебе на…
— Петра Ананьевича случайно арестовала немецкая полиция. Но через день-два он будет на свободе!
— Веселого мало… Тогда надо отложить сегодняшнее собрание!
— Это сильнее нас, — развел руками Вакар.
И перед глазами Шлихтера встал образ Красикова, живого, подвижного как ртуть, непосредственного, быстроглазого остряка. Одет он был всегда по последней моде, с изяществом носил любой головной убор. Одеваться с иголочки было одной из конспиративных уловок подпольщиков. О таких товарищах, как Красиков, говорили всерьез, что они способны протащить верблюда в игольное ушко, а тут… будь ты неладно!
— Докладывать о работе съезда будет другой, — пояснил Вакар.
— Кто? — с тревогой спросил Шлихтер, поднимаясь. — Красиков твердый ленинец. Неужели меньшевики воспользовались его отсутствием?
— Свято место не бывает пусто! — уклончиво ответил Вакар. — В случае чего, Сашко, вся надежда на ваши кулаки!
— Чувствую, что веселенького будет мало. Только вчера с большими предосторожностями Шлихтер пришел в дом, где проживали Кржижановские. Он не мог не поздравить Глеба с избранием в Центральный Комитет. И застал у него — кого бы вы думали? — Дмитрия Ильича Ульянова! Он нелегально перешел границу и приехал в Киев, чтобы по поручению Ленина проинформировать Глебасю о работе съезда и о расколе, который произошел между искровцами. После радостных возгласов и коротких воспоминаний о самарских встречах Ульянов рассказал о появлении на свет большевиков и меньшевиков. И все-таки не верилось, что это так серьезно. Хотелось думать, что…
— Тс-с, — шепнул Вакар. — Слышите сигнал? — Он сложил ладони и, подув между растопыренными пальцами, издал звук, напоминающий «ку-ку». — Пойдемте и, как говорят азартные игроки, ударим ва-банк!
— Я стараюсь никогда не думать о неудаче, — твердо ответил Шлихтер. — Это своего рода суеверие: думайте о победе, и она придет. Если заранее готовить себя к поражению — провал неизбежен!
Обменявшись с сигналистами и пикетчиками паролем и отзывом, они вошли как бы в лесной зал — не только окруженный со всех сторон густым частоколом деревьев, но и накрытый плотно переплетенными ветвями, как бы тенистым шатром. На пеньках, на нижних ветках деревьев и прямо на траве, тесно сгруппировавшись, сидели члены комитета. Не было Евгения Поликарповича, хозяина фешенебельной квартиры, и транспортера «Искры» Басовского. Зато появились несколько новых лиц: Фарбштейн, Игнатьев, Череванин, Прус. Александр с огорчением заметил, что не было на заседании комитета твердых искровцев: Андрея Мельницкого, только что выпущенного из Лукьяновки, Льва Карпова, Николая Пономарева, схваченного полицией во время расстрела на вокзале, Николая Козеренко, Григория Михайлова, Скорнякова. Видимо, состав собрания был тщательно профильтрован не без задней мысли. Володя Вакар прав: придется рассчитывать на собственные силы. Поискав взглядом возможных своих сторонников, Шлихтер заметил, что еще более, чем обычно, взлохмаченный Василий Львов-Рогачевский почему-то не ответил на его приветливый взмах руки.