Мимо гудящих, орущих аудиторий, сквозь душную толпу в коридоре Шлихтер, Кржижановский, член стачечного комитета Юго-Западных дорог Петренко, молодой преподаватель Политехнического, не успевший назвать себя, протиснулись в переполненный актовый зал. Преподаватель на ходу показал Александру револьвер. Широко улыбаясь, рассказал словно о каком-то забавном происшествии:
— Представьте себе — эту вот штуку наш директор увидел в руках у какого-то юноши, не нашего студента, нет. Решительно подошел к нему: сдайте оружие, молодой человек, здесь вам не стрельбище, а храм науки! Тот растерянно протянул ему револьвер, а директор — мне. И говорит: будете неотлучно возле Шлихтера.
В конце, за громадным столом, покрытым красным сукном, сидели и стояли люди, к которым были обращены все взоры. Шлихтер издали окинул их колючим взглядом и тихо сказал Глебу:
— Похоже, представители всех партий собрались…
— Тем лучше, если удастся большевика избрать председателем митинга! — Он выразительно посмотрел на друга и смахнул с высокого красивого лба капельки пота.
Еще несколько шагов — и вот они тоже за столом. Толпа на минуту затихла, затем по ней прошел гул: многие узнали известных большевистских ораторов.
За столом — короткое, но напряженное совещание представителей партий и групп.
— Мы должны выслушать всех, кто пожелает выступить.
— Нет, нам нужно немедленно задать тон и призвать к поддержке лозунга «К оружию!».
— Вы хотите сразу же испугать всех и остаться без поддержки масс?!
— Кого испугать? Да взгляните им в глаза!
— Это глаза возбужденного инстинктом стадности мелкого буржуа!
— Вы оскорбляете революцию!
— Товарищи, товарищи! — спокойно, но решительно воскликнул Кржижановский. — Прислушайтесь; сколько человек повторяет фамилию Шлихтера. Необходимо немедленно выдвинуть его кандидатуру для избрания председателем! Иначе мы выпустим из рук вожжи, которые нам сама судьба посылает…
Вопреки отдельным возражениям — за столом и в зале, — Шлихтер был дружно избран председателем митинга. Преподавателю, сопровождавшему большевиков, отлично было видно, как изменилось лицо Александра. Взгляд председателя стал пристальней, он смотрел не вообще в зал, а, кажется, отыскивал среди массы людей именно того человека, который глядел недоброжелательно, отыскивал, чтобы пленить именно его страстностью своей речи. И зал, затаив дыхание, слушал…
Преподаватель увлекался логикой. И сейчас он профессионально анализирует речь Шлихтера. Вот Александр приветствует собравшихся, не выделяя никаких партий. Масса отвечает дружными аплодисментами. Вот он говорит, что наступило время предъявить самодержавию самые решительные требования. Одобрительный гул. Он говорит, что перед лицом предстоящих революционных битв необходимо единство.
Шлихтер ставит вопрос:
— Так объединимся ли мы в революционную силу, способную твердым шагом прокладывать путь к великой цели? Хотите ли вы, товарищи, видеть перед собой дерущихся за власть главарей или подчиненный воле народа комитет, способный возглавить движение?
Может быть, у кого-то были возражения, но они потонули в одобрительном гуле подавляющего большинства собравшихся.
И вдруг Шлихтер произносит неожиданные слова:
— Я рад, что поддерживаете лозунги большевиков, к которым я имею честь принадлежать. И когда мы выйдем на улицы, мы в едином порыве воскликнем: «Долой самодержавие! Да здравствует революция!»
11 октября служащие службы сборов Юго-Западных дорог начали выходить в коридоры, на ступеньки. Остальные управленцы — большинство охотно, некоторые просто с любопытством, а кое-кто с затаенной ненавистью к происходящему стали к ним присоединяться.
В конце коридора собрались члены стачечного комитета. В центре — Кржижановский. В его красивых больших глазах под раскрыленными бровями светилась радость. Наконец, когда просторный коридор был до отказе заполнен людьми, он, ступив вперед, произнес:
— Товарищи! После февральских событий среди уволенных из нашего управления был известный вам Александр Григорьевич Шлихтер. Предлагаю пригласить его сюда для участия в нашем митинге.
В ответ прозвучали одобрительные аплодисменты.
— Адрес тот же, — вполголоса проговорил Кржижановский франтоватому инженеру Кузнецову, члену комитета.
Кузнецов быстро направился к выходу. Недалеко от подъезда он вскочил в ожидавший экипаж. Подбивая мизинцем закрученный ус, негромко приказал извозчику?
— Московское страховое от огня общество!
«Началось! Началось!» — с трудом сдерживаясь от порывистых движений, подумал Шлихтер, когда вошедший слегка танцующей походкой Кузнецов объявил: