Периодически равнялись с катамаранами из других команд. Ближе к Каповой их средоточие на реке стало носить угрожающий характер. Трафик как на городской магистрали. Недаром хотели подняться в шесть!
Хорошо, что у меня осталось немного Вранаца. Что позволило немного сглаживать острые углы, обходить перекаты и мило общаться с людьми на других плавсредствах. Вот, к примеру, весёлая компания из Учалов, которым так понравилась цитата из Венечки Ерофеева: «Учалы – город, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин». Когда я крикнул плывущим за ними следом «привет, Учалы», подозрительный мрачный башкир ещё долго исподлобья косил на меня, категорически не понимая, как я смог по его круглой башкирской физиономии определить ещё и место жительства. Порой наблюдать за людьми очень забавно. Особенно, когда в поильнике ещё плещется немного рубинового волшебства…
На причале у Каповой столпотворение. Вода аж вскипает, словно там стая пираний рвёт добычу. К моменту приплытия беспощадное башкирское солнце уже в зените, и бьёт прицельно точно в мозги, которые начинают плавиться и закипать вместе с водой и пираньями в реке. И ни травиночки, чтоб укрыться. Пока стаскали всё с ката, понимаю, что если сейчас же не окунусь, все пробки повышибает. Но воды в этом месте по щиколотку. Так в одежде в горячую протоку и плюхнулся, в надежде, что ветром потом обдует. Но ветер тоже горячий. И трава горячая, и к машине с поднятым для тени багажником не прикоснуться. Всё кругом раскалено добела. Последние глотки разведённого вина по факту – давно обжигающий глотку глинтвейн. Желания идти по такому пеклу в Капову всё меньше. Но ведь галочка в сознании…
Но до «галочки в сознании» ещё с километр плестись по такому пеклу. И, как позже выяснилось, обещанный «километр» по факту вылился в почти два с половиной километра пути. Но воля пуще неохоты.
Евгений уехал за машиной, оставив на попечение сына. Вот он стоит в футболке и плавках. Собственно, Максим так в плавках и лёгкой накидке-сеточке все четыре дня и проходил. Где у десятилетнего мальчика была всё это время спрятана остальная одежда для подобного похода (от солнца, от ветра, на вечер или идти сейчас по пеклу, а затем в прохладную пещеру), узнать не удалось ни у мальчика, ни у его отчалившего отца. Вот такая совсем другая история…
Если бы я знал, что за 420 рублей (210 рублей с ребёнка) мне предложат 10-минутную экскурсию в свете фонарика с показом рисунков времён палеолита, «идентичных натуральным», то есть перерисованным возле входа с тех, что спрятаны от простых смертных в дальних залах трёхэтажной пещеры, мне бы понадобилось куда больше мотивации и глинтвейна.
Хорошо, что взамен давно кончившегося Вранаца нам предложили набрать воды и промочить ноги прямо в выходящей из пещеры реки Шульганки: обжигающе ледяной, но по вкусу уступающей нашему роднику Грифону. Если бы не моральная ответственность за те почти 500 км (из них 25 по воде), что пришлось досюда добираться, я вполне бы удовлетворился виртуальной и совершенно бесплатной экскурсией на официальном сайте природного заповедника Шульган-Таш. Да, кстати, Капова пещера и Шульган-таш – это одно и то же.
По приезде, ради досужего любопытства провели дома слепой тест привезённой из Башкирии воды с фильтрованной (см. таблицу: П – пещера, Р – родник, К – кран). Не угадал никто. Всё потому, что родниковая вода из Грифона не имеет никаких привкусов. Она безвкусна! А безвкусное кажется нам «невкусным». А пещерная вода из Шульганки и вовсе имела привкус остатков Вранаца из поильника, в который я её и наливал. Вся чистота эксперимента насмарку! В общем, понял главное: плохой из меня учёный-исследователь.
Вообще, история главных персонажей башкирского национального эпоса Урал-батыр Шульгана и брата его Урала, широко представлена на всём пути до пещеры в виде самих топонимов (Шульган-таш, речка Шульганка, река Урал), а также стендов с жизнеописанием подвигов легендарных батыров. Включая озвученную выше информацию про бурзянских реликтовых пчёл. Тут даже музей мёда есть, и образцы пчелиных колод по пути стоят, и целая учебно-показательная пасека имеется. А всё потому что бурзянские пчёлы – это восьмое чудо башкирского света. И бурзянские пчёлы – те ещё батыры!