— А где ты это взяла? — сразу заинтересовался — мне надо будет объяснить происхождение документов.
— Тебе надо, ты и объясняй! Я тебе ничего не должна. Кроме, разве что, секса, как мужу. Хочешь, буду приходить раз в неделю, и раздвигать ножки? Исполнять супружеские обязанности. Правда, не обещаю, что ты будешь у меня единственным. Обещаю, что не будешь!
Помолчал, потом тихо проговорил:
— А вот теперь ты мне противна.
Ха. Я сама себе противна, и что? Доведём сцену до логического конца, надоели эти вечные ссоры и временные примирения.
— Это легко исправить. Могу попросить Карину снова сделать из тебя обычного илва. На этот раз не передумаю, обещаю. Нет, даже клянусь. А я исчезну из твоей жизни, навсегда, буду искать пару в другом месте. Ты же сейчас об этом мечтаешь, что бы я больше не мешала тебе? Ну, признайся. Не обманывай хотя бы себя!
— Что ж ты молчишь? — вопросила через минуту — боишься потерять свои новые способности? Не хочешь снова стать немолодым, уставшим от жизни и предательств? Я же тебе только для вечной юности и потребовалась. И ещё для возможности трахать всё, что захочешь, когда захочешь, как захочешь. И так долго, как захочешь. Потенция по желанию, любые размеры. Мечта каждого мужчины, да? Не всех ещё перепробовал, Килс? Это ты мне противен.
Здесь надо было бы гордо выйти. Я даже повернулась, и сделала шаг. Но остановилась, поняв, что если сейчас хлопну дверью, то больше никогда не смогу сюда прийти. Да и не хотелось доставлять радость этой сучке. Наверняка ведь подсматривает, потирая потные ладошки. Не знаю, что делать. Стою. Пусть сам принимает решение, он тут мужчина.
— Это шантаж, Галя. Не думал, что ты до такого опустишься.
— Шантаж?! — искренне возмутилась — Это был бы шантаж, если бы мне хоть что-нибудь от тебя было надо. А мне ничего от тебя не надо, ты не незаменим. Я уже полчаса тебе об этом толкую. Всё просто. Или ты прекращаешь указывать мне, как жить, или мы разбегаемся.
— Я любил тебя. И ты была мне нужна не для вечной юности.
«Любил», «была нужна». Сейчас не любит, и не нужна. Что и требовалось доказать. Повернулась к нему.
— Больше ничего добавить не хочешь?
В голове уже крутилась усыпляющая структура. Уложу в кровать, и потопаю к Карине, снова договариваться. Не откажет, я уверена. Ну, поворчит, для порядка.
— Прости, что не оправдал твоих ожиданий — развёл руками.
Грустно усмехнулся.
Вот только монстра из меня делать не надо, а? Так. Он что, уже понял, что я задумала? И не пытается навешать мне лапшу на уши? Не оправдывается? Что-то не вяжется с созданным мною минуту назад образом. Нахмурилась, соображаю. Где ошиблась? Или он хитрый? Хитрый идеалист? Смешно. Ах да, идеалист. Готов умереть за идею. А в чём идея то? В односторонней супружеской верности? Надо разобраться.
— Килс, а чем я тебя не устраиваю? Только честно ответь, пожалуйста. То, что противна, поняла. Тошнит от меня. А как давно, почему? Когда прошла любовь?
— Я не терплю, когда меня используют.
— Чо? — я не поняла — В какой момент я стала тебя использовать, поясни. Когда ты завис на этой базе и бросил меня одну? Вместо того, что бы исследовать новые миры, как мы хотели? Или ещё раньше, когда ты привёл сюда любовницу? Я правда не понимаю.
Смутился, задумался. Ладно, подожду. Села в кресло, своё любимое. Время есть, а разговор становится интересным.
— Когда призналась, что я нужен тебе только для детей — выкопал из своей памяти мою вывернутую наизнанку фразу.
— То есть, ты детей не хочешь, а я пыталась тебя заставить? Надо было сразу сказать. Зачем тогда предложение делал? Ах да, у тебя они теперь и так будут, ваши с Мирэ. Ясненько, обстоятельства изменились и я стала тебе противна.
— Не передёргивай — хмуро буркнул.
— Объясни лучше, я так твои слова поняла. Это уважительная причина, могу даже посочувствовать.
Внезапно он оживился, улыбнулся:
— Галя, я ведь тебе действительно только для одного нужен. Ты изредка приходишь за сексом и снова уходишь. Я надеялся, что после бракосочетания что-то измениться, но ошибся. Я не могу так больше. Жду тебя, как идиот, а потом думаю, что не так сделал или сказал. Пожалей меня, отпусти. Можешь даже мутацию забрать.
Что, так заметно, что за сексом? Блин. Про остальное врёт, чувствую. И это настолько на него не похоже, что я даже оторопела. А это точно Килэс? Присмотрелась, и нашла то, что искала. Ах ты ж сука, присосалась. Сзади, в районе затылка, короткий жгут, растворяющийся в пространстве через полметра. Думала, что не замечу? Ну-ну. Да я тебя порву за Килэса, тварь.
Но тоже улыбнулась, встала и подошла к нему. Всмотрелась в глаза. Никогда он так добродушно не улыбался, прямо мальчик-колокольчик. Ясно, чо. Потянулась к его затылку рукой, вроде как обнять. И выпустила щупальца из атла.
Жгут попытался ускользнуть, но не успел. В меня снова хлынула энергия, а в метре позади Килэса проявилось тело богини, настоящее, не проекция. Так и думала. Дур надо учить. Схватилась обеими руками за шею мужа, и держалась за него, покачиваясь и глупо улыбаясь. Всё длилось намного дольше, чем в первый раз, даже постанывать начала, с любовью глядя в застывшие глаза своей жертвы.
— Галя, хватит! — услышала.
Кто тут мне мешает? Повернула голову, Карина.
— Галя! Ты меня слышишь?!
Вздохнула, и оттолкнула тело богини внезапно ставшими плотными щупальцами атла. Такой кайф сломали!
— Уходи — приказала Карина моей донорше.
Килэс покачнулся, я его потянула обратно, и мы вдвоём громко рухнули на закружившийся пол. Чем там дело закончилось не разглядела, потеряла сознание.
Глава 4
Глава 4
Очень неприятно приходить в себя от боли. Сначала кажется, что всё только снится, и хочется побыстрей очнуться. Но чем яснее становится сознание, тем сильнее страдания. И зрители присутствуют, ужасно.
— Галя? Как ты себя чувствуешь? — встревоженный голос Килэса.
Хотела послать, но сил не было. Громко застонала, потом сжала зубы. Надо терпеть.
— Выйди, ей плохо — проговорила Карины.
— Я буду с ней, раз ей плохо — снова Килэс.
Добрый парень, заботливый. Не выдержала, и завыла как волчица от безнадёги. Сдохнуть бы, но пока не получается. Не хочу, что бы он меня такой видел!
— Уйди — простонала сквозь зубы — уйдииии…
Расслышала удаляющиеся шаги, шум закрывшейся двери и стала орать, уже никого не стесняясь. Но вскоре голос сел, потом получалось только скулить и хныкать, по очереди. Потом заметила, что вошла во вкус, а вроде уже и легче. Или не легче? Замолчала. Нет, больно ещё! И опять везде, даже вовне меня, океан боли плескался вокруг. Открыла глаза, что бы разглядеть почему жжёт кожу, и увидела встревоженное лицо Карины. Попыталась ей улыбнуться.
— Молчи — услышала — просто лежи и наслаждайся.
Закашлялась. Это у меня так смех проявился. Снова закрыла глаза и прошептала:
— Зараза ты, подруга.
— Знаю. Помолчи, тебе нужны силы на регенерацию.
Молчу. Хочется ещё немного похныкать, но был приказ молчать. Попыталась вздохнуть поглубже, грудную клетку как будто молниями пронзило, дыхание перехватило. Замерла, в полувздохе, потом медленно выпустила лишний воздух.
Точно, пора умирать. Пусть я рожусь баобабом, пожалуста. Или кедром, в тайге. Да, кедром! Буду шишки давать. А за мной будут ухаживать, медведи, например. Поливать там, чем-нибудь, для меня полезным, удобрять опять же. Представила, как я стою, вся такая из себя стройная, высокая, в красивых иголочках. И мне совсем-совсем не больноооо…
— Прошло?
— Я кедр — сообщила Карине, не открывая глаз — извини, разговаривать не умею.
— А я то думаю, с чего у тебя корешки на пятках выросли.