Первое моё выступление перед большим количеством народа, мандражировала. Как лучше сказать, «возлюбленные мои подданые», или «уважаемые завотцы»? Мда. Наверно, лучше про подданых, там и приезжие со всего герцогства будут. Да и не сказать, что я их сильно уважала, грязюки в городе немерянно. Но это моя вина, по большому счету. Не следила, не управляла. Так, отставить самоедство. Всё будет, лет через тридцать-сорок.
Пять горничных стояли передо мной, держа в руках платья, а я хмурила лоб, размышляя, в чём завтра появиться. Мой беременный гардероб был до смешного мал. Катастрофически мал. Мне нечего одеть!
— Тебе надо что-то внушающее уважение — голос Мерики сзади.
Пришла таки. Как нельзя кстати. Обернулась:
— Знаю. Но ничего торжественного для улицы нет. Всё это даже при самом слабом ветре будет выглядеть жалко. А если снег пойдёт? Ни одного полного рукава! Не представляю, что делать.
— У меня есть парадное для выходов, там юбка с каркасом. Ни разу не одевала, хочешь посмотреть? А сверху можно меховой плащ накинуть.
— Неси — хмыкнула — гляну.
Она обрадовалась и убежала. Будем считать, что помирились.
— Смотри — тараторила Мерика — здесь распорем, сделаем вставки, под накидкой будет не видно, юбку и лиф чуть укоротим, в груди чуть увеличим. До завтра будет готово. Как думаешь?
— Надо попробовать — неохотно согласилась.
Платье было слишком помпезным, как по мне. Бархат, вышивка, жемчуг. Но на безрыбье… Хотя, издалека должно неплохо выглядеть. Меня снова измерили, расту же, и девочки утащили наряд к швеям.
— Вы помирились? — спросила оставшуюся Мерику.
— Помолвку не расторг.
Мда. Звучит не очень. Ладно, оставлю расспросы. Пусть сами разбираются, не дети. Мне другое интересно.
— Некас хотел, чтобы ты шпионила?
— Не он. Мой дядя. Написал, предложил прощение семьи. Сказал, что если соглашусь, то должна сообщить этому Некасу.
— У дяди финансовые проблемы? — предположила.
— Что-то слышала. Я получила письмо позавчера, ответила ему отказом, а потом… — промокнула глаза платочком, но упрямо продолжила — Прости, я должна высказаться. Я знаю, когда Сентар тебе приглянется, меня он моментально забудет. Если бы ты видела, с какими глазами он говорит о тебе… — замолчала.
Сентар дурак. Или манипулятор. Или два в одном.
— Я всё понимаю — попыталась её успокоить.
— Ничего ты не понимаешь — криво улыбнулась — И я не понимала. Впервые узнала, что такое женское счастье. Когда тебя ценят, оберегают, когда ты нужна любимому — горько хмыкнула — Да, представь, только нужна. Он меня не любит, я это чувствую — отвернулась.
Даже не знаю, что сказать. Вот и помалкиваю. Мерика вздохнула и более весёлым тоном закончила:
— Я, наконец, поняла, зачем я ему. Чтобы у него была возможность оставаться рядом с тобой. Но только рядом, сближаться он не хочет. Не знаю, почему — повернулась ко мне и, заглядывая в глаза попросила — Лори, не прогоняй меня. Пожалуста.
Да, воображение у неё развито. Черезмерно. Но не в ту сторону. Начала перечислять:
— Ты фантазируешь это раз, вчера мы всё выяснили это два. Никуда ты от меня не денешься это три. Обещаю.
— Ты же хочешь стать его второй женой? Я подумала…
— Прекрати бредить — оборвала — Он хороший работник, но не незаменимый, это всё. Клянусь.
Смотрит, и не верит. Хоть лбом об стенку постучусь, не поверит. Ладно, план Б.
— Мерика, я люблю другого. Понимаешь? Безумно люблю.
Во, процесс пошёл. В глазах разгорающееся любопытство. Только надо срочно вспомнить, кого же я люблю. Отца своего ребёнка, естественно! Он в отъезде, но скоро вернётся. Не в следущем году, так года через два. Или три. Но обещал. Всё, легенда готова.
— Ты поэтому ни с кем?
Кивнула.
— Никого не хочу, не смогу. Надеюсь, жду. Всегда буду ждать. Он вернётся, я уверена.
Блин, бред заразителен, самой стыдно за идиотизм слов. Но надо, куда деваться?
— Это… его? — она осторожно коснулась живота.
— Да. Наш с ним ребёнок.
— Бедный Килэс. Он… знает?
— Конечно. Только не болтай, пожалуйста. Сентару можешь рассказать, если хочешь, больше никому. Обещаешь?
Даже поклялась. Но пришлось добавить романтических подробностей. Сначала были врагами, неожиданно он мне помог, я незаметно влюбилась. Были вместе всего две ночи, потом поругались, выгнала его. Теперь очень страдаю. А что? Почти нигде не наврала. Зато глазки у подруги снова живые. И даже жалость проглядывает. А я не гордая, пусть жалеет, ей можно.
Платье было готово поздно вечером, меня с трудом в него впихнули, потом кое-где расширят, кое-где ушьют. Посмотрела на себя в зеркало — бегемотиха на выпасе. Только тёмно-красная, мутантка. А и фиг с ним, я на представлении буду не главная. Кто там запомнит, в каком я была платье? Вот только как на колени для молитвы вставать, с узким каркасом? Мда, не подумала.
Убрали передние рёбра юбки, укоротили боковые и задние. Всё на мне, большими ножницами. Лазили под юбкой, и щёлкали. Бррр. Хорошо что не промахнулись, в темноте да тесноте. Но выглядеть даже лучше стало. Покрутилась, набросила накидку. Да, теперь терпимо, симпатичный бегемотик. Потом, минут десять, с меня это безобразие снимали, утащили доводить до кондиции.
— Я спать — обрадовала девушек — всем спасибо.
Все ушли, а Мерика осталась. Смотрит, словно что-то сказать хочет.
— Иду в бассейн — сообщила ей — Ты со мной?
— Можно я сегодня у тебя переночую?
— А… — хотела спросить.
И заткнулась. Не моё дело.
— Оставайся если хочешь, поболтаем. Но я всё равно сначала в бассейн.
— И я с тобой. Поможешь?
Расшнуровала ей платье, помогла снять. Тихо удивляясь, чего это она от любимого прятаться вздумала. Точно разругались. Он же её искать будет и притащится сюда. А я сейчас запрусь. А он дверь сломает, железная только в кабинете. Эх, надо везде поставить. Завтра распоряжусь, прямо как встану.
— Тебя жених искать не будет? — спросила, подпрыгивая в воде и с интересом наблюдая за образующейся волной.
Солидная такая, почти как от океанского лайнера. Можно гордиться.
— Он с утра уехал, вернётся только завтра. Что-то с каменоломнями. Говорит, образцы и предполагаемые запасы неправдоподобные.
— Деловой он у тебя — похвалила — Знающий, основательный. Держись его.
— Ему со мной скучно.
— Это нормально — успокоила её — Мне с собой часто скучно. И живу, почти не жалуюсь.
— Ты ведь была в том мире, откуда Сентар?
— Была. А что?
— Они там все такие?
— В смысле? Нормальные они. Есть благородные, есть мерзавцы. Всё как везде.
— Сентар иногда очень хорошо ко мне относится, а иногда совсем равнодушен. Почему так?
Хм. У неё теперь других тем для разговоров не будет? Никогда? Чот нерадостно. Но пытаюсь помочь:
— Мы у мужиков в лучшем случае на четвёртом месте. После работы, жратвы и выпивки. И все странности в их поведении обычно объясняются первыми двумя пунктами. Работа, жратва и выпивка для их настроения важнее, понимаешь? Не то съел. Или не то выпил. Или переел, или недопил. Или на работе проблемы. Много вариантов, гадать даже не пытайся. Просто не обращай внимания, само пройдёт.
— Считаешь?
— Почти уверена.
— А твой тебя любит?
Ушла с головой под воду. Пускаю пузыри и соображаю, как бы её отвлечь от душевных страданий и скользкой темы.
— Лори? — подруга забеспокоилась — Всё хорошо?
Встала, убрала волосы с лица. Грустно на неё посмотрела.
— Да, хорошо. А расскажи о своей первой любви? Ну, наверняка же влюблялась. Сколько тебе было? Четырнадцать?
— Тринадцать — улыбнулась — влюбилась в сына соседского барона, ему почти восемнадцать было. Он очень долго за мной ухаживал, целый месяц. И однажды пригласил меня…