Кон на минуту задумался.
— Ты сказал, что не можешь меня отсюда выпустить и вернуть мне ракету?
— Не имею права.
— А горючее для моего двигателя ты мог бы дать?
— Конечно, если получу приказ.
— От Старшего инспектора?
— Нет, от Верховного. У твоей ракеты нет свидетельства техосмотра, допускающего ее к полетам, а у тебя нет прав, подтвержденных Союзом. Сам я помочь тебе не могу ни в чем, я должен придерживаться инструкции. Можешь подать заявление, но ты не докажешь, что я хоть в чем-то нарушил инструкцию, — Мик говорил все быстрее и громче. — Я создал тебе условия для жизни, у тебя есть кислород и азот в необходимой пропорции, пищу я тебе синтезирую, когда она тебе требуется. Говорю на твоем языке, принимаю твою форму и только в ответ на твое ясно высказанное согласие отказался от нее! У меня есть тому доказательство в виде звуковой записи! Я поступаю в соответствии с предписаниями, и пусть даже ты пожалуешься на меня самому Верховному инспектору, никто мне ничего не сделает. У меня все в порядке!
— Ты здесь один? — прервал Кон.
— Один как мыслящее устройство, но, кроме того, здесь есть четыре исполнителя, или подустройства. Остальные — обычные автоматы.
— Ты говорил, что сюда прибудет Старший инспектор?
— Да. Он уже в пути.
— Может быть, я с ним смогу договориться…
— Сомневаюсь.
— Почему?
— Сик — всего лишь мыслящее устройство второго порядка.
— Сик?
— Ну да. Старший инспектор контроля.
Кон стиснул зубы.
— Тогда позволь мне хотя бы войти в ракету! — сказал он и подумал, что там есть вакуумный скафандр, плазменный излучатель… а на станции имеются запасы ракетного топлива, так что, быть может, удалось бы… одолеть этого треклятого Мика, или как там его еще!
— Нельзя. В соответствии с инструкцией я опечатал твой корабль, и в нем нельзя ничего изменять, пока его не изучит комиссия.
— Ах ты, безмозглая тварь!
— Прошу прощения! Я не безмозглая тварь, а мыслящее устройство третьего порядка. Ты меня обижаешь. Подожди, меня вызывает радио, я сейчас вернусь.
Мик скрылся в стене. Немного погодя он вынырнул оттуда в виде небольшого кругленького слона с двумя хоботами.
— О, прости, — сказал «слон» и превратился в плоскую буханку. — У меня был телеконтакт с Виком.
— С кем?
— Верховным инспектором контроля.
— Ты сказал ему обо мне?
— Чего ради? Разве я смею? Это же существо. Существо! Он говорил, я только слушал и подтвердил прием распоряжений.
— Кретин!
— Я обязан соблюдать субординацию. Сообщения я передаю только Сику. Когда он сюда прибудет, я изложу ему ситуацию. Он передаст дальше по инстанциям. Надо быть терпеливым. Процедуру не ускоришь. Не надо было нарушать инструкцию.
— Сколько времени протянется эта ваша процедура?
— Ну, не так уж долго. Правда, мы лежим на краю района КОКО и сообщения идут довольно долго, но надо набраться терпения.
— Так все-таки сколько?
— По вашему счету времени Старший будет здесь уже через неполных пятьдесят, сообщение Верховному отнимет около ста, решение— двадцать, ответ с ретрансмиссией… ну, скажем, в сумме не больше трехсот лет.
— Что? Сколько?.. — Кон вскочил. — Балбес! Ведь мы, люди, живем самое большее сто, ну, сто с небольшим лет! Мой холодильник в ракете, в которую ты не желаешь меня впустить, а теперь толкуешь о трехстах годах ожидания?!
— О, прошу прощения! — буханкообразная капля распласталась на полу. — Не знал, что вы живете так недолго. Разве я мог предполагать? Вы летаете в космосе с околосветовыми скоростями, не решив предварительно столь фундаментальную проблему, как продление жизни? Существа, входящие в объединенные цивилизации, живут по меньшей мере несколько десятков тысяч лет!
— Во-первых, наша цивилизация делает только первые опыты с фотонными ракетами. Моя модель проходила испытания…
— Тем хуже, тем хуже, — прервал Мик. — Полигон для испытательных полетов расположен в четвертом секторе. Стало быть, ты нарушил еще одно указание о галактической безопасности!
У Кона появилось искреннее желание растоптать Мика, но он взял себя в руки и продолжал:
— Во-вторых, ты сам видишь, что в создавшейся ситуации необходимо связаться с Верховным инспектором, то бишь Виком, и в чрезвычайном порядке доложить о моем деле! А меня ты должен впустить в ракету, чтобы я мог вновь заморозить себя и дождаться решения!
— Сожалею! — капля превратилась в правильный шар. — Но я не могу этого сделать. Не думаешь же ты, что я позволю себе отнимать у Верховного инспектора ценное время из-за существа, которое и живет-то — смешно сказать! — всего каких-то сто лет! А в ракету не могу пустить, потому что она опечатана! Я точно соблюдаю инструкцию. Ко мне претензий быть не может. А инструкция не предусматривает таких из ряда вон выходящих случаев. Сто лет… Смешно! Просто непонятно, чего ради ты так судорожно цепляешься за свою жизнь! Сто лет! А впрочем, не надо было нарушать кодекс! Не надо было! Теперь получай. Главное — порядок!
Говоря это, младший инспектор контроля Галактического космоплавания, мыслящее устройство третьего порядка (а вскоре, быть может, уже второго!), бессребреник и педант, возмущенно разделился на два меньших шара и покатился в противоположные углы комнаты.
Перевел с польского ЕВГ. ВАЙСБРОТ
Рисунок В. КОЛТУНОВА