В то утро я проснулся еще до рассвета и стал собирать вещи. Пройдя мимо зеркала, я вдруг краем глаза заметил что-то необычное.
Почему мои глаза пожелтели?
Я включил свет в ванной.
Действительно, с чего это мои глаза ЖЕЛТЫЕ?
Голова пошла кругом. В чем же дело? У меня было обезвоживание пару дней назад, и я выпил смузи с куркумой. Может, в этом причина? Куркума желтая. А за несколько дней до того у меня случилось обострение гастрита. Возможно, это симптом? Я полез в Google, но ничего внятного не нашел. Я чувствовал: что-то не так. Но у меня не было времени переживать. Я торопился в Сиэтл.
Кори Харт пел о том, что он носит солнечные очки в ночи. В той поездке я старался вообще не снимать солнечные очки, разве что в тех случаях, когда это было совершенно необходимо. У меня не было похмелья. Просто я не хотел, чтобы окружающие видели мои желтые глаза. В остальном я чувствовал себя прекрасно.
А в четверг, по возвращении в Калифорнию, я уже был на приеме у врача. Обычно я немного нервничаю в больницах. На этот раз я был спокоен как удав. Мне не терпелось выяснить, почему мой организм выдал такую странную реакцию. И исправить это. Я хотел спросить врача: не мог бы он выписать лекарство, которое избавит меня от желтых глаз. «Нам с вами нужно найти причину, — сказал он. — Как правило, желтушность — побочная реакция на что-то другое». Как при подготовке к Суперкубку или победе на чемпионате Национальной баскетбольной ассоциации (НБА), нужно было проанализировать весь процесс.
В феврале в этом медицинском центре мне лечили порез на внутренней стороне горла (попался слишком своевольный сырный крекер), и врач поднял мои последние анализы. «У вас энзимы были повышены и билирубин чуть выше нормы, — сказал он. — Разберемся сначала с этим». Он записал меня на ультразвук, чтобы проверить, нет ли камня в желчном пузыре или почке. «И на всякий случай, — добавил он, — в понедельник сделаем МРТ».
Я сходил на ультразвук. Милая пожилая женщина намазала мне живот холодным гелем и провела по нему датчиком. Она спросила, бывала ли у меня желтушность раньше, и заверила, что все будет хорошо. Но мне-то не было видно, что она видит на экране. Может, у меня в брюшной полости камень размером с теннисный мяч? Или там действительно ничего нет? Я постоянно напоминал себе, что информацию нужно анализировать по мере ее поступления. Это важная составляющая нейтрального мышления. В тот момент я старался сдержать свое бурное воображение, чтобы оно не создавало лишней тревожности. Несколько недель после ультразвука прошли в командировках — Филадельфия, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Джорджия, Флорида, — и к врачу я смог сходить, только когда вернулся в Калифорнию. Меня отправили в камеру МРТ, где я пролежал целый час. Мне сделали позитронно-эмиссионную томографию (ПЭТ) с применением контраста, содержащего радиоактивное вещество, для анализа функционирования внутренних органов. Врачи задавали мне вопросы, брали анализы и старались собрать как можно больше данных, прежде чем вынести свой вердикт.
К тому времени я уже много месяцев не высыпался. И заметил еще одну физическую странность, кроме желтушности, — зуд. Ночь за ночью я просыпался от чудовищного зуда в ногах. Ниже колен и до кончиков пальцев моя кожа невыносимо чесалась. И когда я чесал свои ноги, я ощущал нечто среднее между блаженством, триумфом и оргазмом. Будто я выиграл золотую медаль. Никогда за всю свою жизнь я не чувствовал такого облегчения, как в те короткие минуты, пока зуд не возвращался с новой силой.
Когда пришли результаты всех анализов, меня пригласили на прием к другому врачу. Он задерживался на операции, так что мне пришлось почти два часа ждать в его кабинете в полном одиночестве. Посреди комнаты стояло большое кресло для осмотра. Оно отклонялось назад и двигалось, чтобы пациенту было удобно. На него постелили новую стерильную салфетку специально для меня. Вот где я должен был сидеть. Но мне не хотелось, потому что в этом кресле я не чувствовал бы себя комфортно. Даже смотреть на него было неприятно. Я сел возле стены на один из обычных стульев, предназначенных для посетителей. Оттуда я не видел экрана компьютера на столе врача. Я не видел свою историю болезни. К тому же мне вовсе не хотелось думать, что я здесь задержусь надолго. Я убеждал себя, что я лишь временный посетитель, хотя я уже догадывался, что мне часто придется посещать такие кабинеты. Сидя там в одиночестве, я стал говорить себе то, что я обычно говорю спортсменам и тренерам, с которыми работаю. Ситуация напряженная. Но, что бы там ни было, я все преодолею.