— Похоже, — ответил ему неожиданно приятный голос. — Может я ему…
Человек сделал попытку придвинуться к парню.
— Стоять!
Послышался звук глухого удара. Рядом кто-то вскрикнул от боли.
Веник наконец осмотрелся. Он находился в полутемной небольшой комнатке. Рядом стоял крепкий детина в кожаной одежде и в высоких сапогах.
Рядом, на грубых нарах сидел пожилой лысый мужчина. Приятное лицо портила разве что сильная щетина.
Веник немного приподнялся на локтях.
— Где я?
Этот вопрос почему-то рассмешил детину.
— Ты кто такой будешь? Говори! Как зовут?
— Веник.
— Звание?
— Чего?
— Ну должность. Кто ты?
— А… Я… Доброволец.
— Так. А откуда ты?
— Я с…, - парень замялся. — Я с Альянса "Свобода".
— Понятно. Значит Веник, доброволец, с альянса и свобода, — проговорил детина, словно боялся забыть полученные сведениях. Он подошел к решетчатой двери и вышел из комнаты.
Пожилой мужчина, увидев, что тот ушел, подошел к Венику, помог подняться и посадил на нары.
— Где это я? — повторил вопрос Веник, присев на грубые доски и откинувшись спиной на стену.
— В тюрьме. Или лучше сказать в плену у банды Сухаря.
— Понятно…
Ничего ему на самом деле было не понятно, а была только досада. Волновало только, где друзья. Борода, Фил… Заяц, наконец.
Он подождал еще немного и тут обнаружил, что часов, которые "подарил" ему Заяц на "Ильича", на руке уже нет.
— Так мы в плену? — спросил снова он, потирая запястье. — А вы?
— Я тоже.
— А я давно здесь?
— Вас принесли несколько часов назад. А я тут же почти месяц с ними маюсь. Вас, вы сказали, Веник зовут?
— Вениамин. Но зовут обычно Веником.
— Понятно.
— А вас как?
— Максим Павлович.
— Понятно, — ответил в свою очередь Веник.
Этот пожилой мужчина, который называл его на "вы", сразу же понравился парню.
Веник более внимательно огляделся и понял, что свет в камеру проникает из нескольких зарешеченных окошек под потолком. Веник очень удивился. Похоже было на то, что их помещение освещает дневной свет. Значит они где-то совсем рядом к поверхности.
— Послушайте, — начал он, как из дверного проема раздались шаги.
Веник пригляделся и увидел, что дверной проем закрывает решетчатая дверь, оплетенную колючей проволокой. К ней снаружи подошел давешний детина и, повозившись с замком, открыл дверь.
— Вставай, — кивнул он Венику. — Пошли.
Веник молча встал и вышел из комнаты.
— Стой.
Охранник запер дверь камеры, в которой остался сидеть Максим Павлович и протянул Венику какую-то грязную тряпку.
— Надевай!
— А?
— На глаза.
Надев парню повязку на глаза и связав руки за спиной, детина погнал пленника по коридору. Веник напрягшись шел по ровному полу. Позади сопел детина, тыкая его без надобности в спину и говоря куда поворачивать. Несколько раз им встретились какие-то люди, грубыми голосами отпустившие по поводу пленника веселые замечания, от которых у Веника выступили мурашки на спине.
Наконец они пришли. Лязгнула дверь, они вошли в комнату в которой пахло едой и чем-то острым. Его посадили на грубый табурет и сняли повязку.
Когда глаза привыкли к свету, Веник обнаружил что сидит в довольно хорошо освещенной комнате, куда свет проникал из заляпанных грязью окон.
В комнате в беспорядке стояло несколько столов и стульев. Прямо перед ним находился стол, за которым восседало трое громил.
Охранник-спутник остался позади возле двери. Оттуда доносилось его сопение.
Веник смотрел на сидящих за столом, а они смотрели на него.
Прямо перед ним сидел несомненно главный в этой комнате — рослый светловолосый здоровяк с удивительно голубыми глазами. Его можно было бы назвать красавцем, если бы не отсутствующая по локоть правая рука. Справа от него сидел рябой блондинчик с торчащими ежиком волосами. Слева от главаря расположился рыжий — еще один крепкий громила.
— Вот ты, значит, какой, — почему-то радостно провозгласил однорукий.
Он встал, обошел стол и дружески обнял Веника за шею единственной рукой и приложился к его макушке щекой, словно они старые друзья, которые давно не виделись.
Веник напрягся.
— Значит так, — проникновенным голосом сказал однорукий прямо в ухо парню. — Как ты видишь, мы люди занятые и нам некогда всякий бред выслушивать. Поэтому у тебя два варианта действий. Первое — рассказываешь нам правду и остаешься в живых. Второе — начинаешь дурить, и тогда мы делаем тебе больно, но отсюда тебя уже вынесут. Понял?