Староста недовольно поморщился:
— Лысый! Вован! Успокойте их.
Двое бродяг, металлическими прутами в руках метнулись к клетке, открыли дверь и скрылись внутри. Сразу же оттуда донеслись жуткие удары прутов о кости и истошные вопли.
— Заткните им кляпы в глотки! — крикнул староста. — Да вы садитесь, — другим, благостным тоном, обратился он к пришельцам с объяснением. — Это наши, так сказать, преступники. Вот в клетках сидят. Не убивать же их.
Один из компании у костра, молодой еще парень, захихикал. Увидев гневный взгляд старосты, он тут же заткнулся.
— Вот такие дела, — туманно сказал староста, садясь на свое место.
— За что это вы их? — поинтересовался Борода.
— Да за разное, — уклончиво ответил местный. — Тетка, вон своего мужика и его дружбана во сне удавила. А другие… Не хочется даже говорить.
Он досадливо махнул рукой.
— А вы-то, как здесь? Откуда идете?
Потихоньку пошел неспешный разговор. Дед старался больше спрашивать, чем рассказывать о себе.
В это время, двое бродяг закончили работу в клетке. Оттуда уже никто не звал на помощь, а только раздавались бессильные стоны и всхлипывания. Заперев клетку "надсмотрщики" не торопились садиться на места, а остались стоять у клетки, оказавшись таким образом за сбоку и немного позади чужаков. Заметив это, Борода словно случайно навел на них ствол автомата и нарочито ласково сказал:
— Садились бы вы ребята, а то не люблю, когда у меня за спиной стоят.
Те пожали плечами и вернулись на свои места, откуда стали напряженно наблюдать за чужаками.
После этого разговор почему-то не клеился. Местные были отчего-то замкнулись и односложно отвечали на все вопросы. О тоннелях после станции они могли только сообщить, что сами туда не ходят, но люди оттуда приходят регулярно.
Наконец староста, почему-то напрягшись, спросил:
— Когда собираетесь дальше идти?
— Дальше? — Дед почесал подбородок. — Я вот чего хотел спросить. Можно мы у вас до завтра останемся?
— Что? Ну… Конечно! Да без вопросов, — непонятно чему обрадовался местный. — Хоть всю жизнь здесь живите!
Кто-то из местных тихо хихикнул.
Веник сильно удивился. Еще утром Дед торопил их, а теперь вдруг оказывается, что он не очень-то и спешит! Хотя, может, он решил подробнее расспросить обитателей станции о дальнейшем пути?
К удивлению парня, ни Фил, ни Борода не высказывали признаков недовольства.
После этого, местные как-то вдруг расслабились. Староста вообще стал довольным и словоохотливым. Другие бродяги тоже начали с удовольствием рассказывать всякие истории.
— Так вы, значит, местные? — спрашивал Дед.
— Какие мы местные? Так, приблудные, с других мест. А тут мы только последние года три.
— Все что ли?
— Ну да, все. Был у нас тут один хрыч, год назад помер, так он местный, с самого начала тут был. Он много чего рассказывал занимательно про эту станцию.
— Чего тут может быть занимательного, — сказал Фил, оглядевшись. — Станция, как станция.
— Ну не скажи, — почему-то обиделся староста. — Тут ведь раньше очкарики жили.
— В каком смысле очкарики?
— Ну вот, — местный кивнул на клетку. — Видели одного? Вот подобные уроды тут и жили.
— И где они сейчас? — спросил Дед.
— Вымерли, — равнодушно ответил староста. — Тот хрен, ну который умер, нам много чего рассказывал. Они тут выдумали всякое разное. Вы сейчас отдохните, а дальше я вам покажу кое-что интересное.
Он кивнул на лестницы рядом.
Веник, слушая разговоры местных осматривал станцию. Интересно, как она выглядела при свете, думал он.
— Да уж, эти очкарики, чудили тут, дай боже, — рассказывал один из местных, старик с мутными глазами. — Вылазки делали. Туда.
Он показал рукой на потолок.
— Представляете? Специальную одежду одевали и шастали там, по развалинам.
— И чего они там искали? — спросил Дед.
— Да в том то и дело, что барахло разное, бесполезное. Картины, книжки какие-то и прочую ерунду.
— И, в конце концов дотаскались, — подхватил рассказ другой мужичок. — Из-за этого они и сгинули.
— Это как?
— Точно мы не знаем, — рассказчик потер небритую щеку. — Но этот дед, ну что жил тогда, рассказывал, что все из-за одной картины все вышло. Притащили они какую-то особо ценную, ну и давай любоваться. А потом началось — те, кто долго на нее смотрел, умирать стали. Они всполошились, радиацию измерили — так все с ней нормально — не опасно. Но люди то дохнут. Ну и решили от картины этой избавиться. Но тут нашлись другие, говорят, надо оставить — мол, бесценная штука. Вот и началась у них вражда тут. Они ведь не только тут, но и на той, откуда вы пришли, на "Вернадского", тоже жили. Сперва просто друг на друга орали, а потом и за оружие взялись. Говорят, что станция на станцию пошла и все это из-за какой-то мазни. Представляете?