Не обратив внимания на спросившего что-то Деда, Веник лег кровать. Еще утром он чувствовал себя разбитым, но теперь что-то изменилось. Неожиданно для себя он понял, в чем дело. Ему уже не хотелось умирать. Он хотел жить!
Веник подремал немного и когда он открыл глаза, старика рядом не было. Веник посмотрел на кровать Деда и увидел выглядывающую из-под подушки тетрадку, что принес Борода. Не раздумывая, парень взял ее и раскрыл на первой странице.
Почитав немного, он понял, что это записи одного из выживших, тех, кто оказался на «Римской» в первые часы после Катастрофы. Веник сразу вспомнил рассказ рабочего Юры, когда они пробирались по Красной линии. Вероятно, эти записи сделал один из тех «особых людей», фээсбэшников, про которых тот рассказывал. Записи были короткие. Возможно, делавший их не ставил целью описать все, что он пережил, а писал только мысли и эмоции.
Первая запись была датирована 25 июня без указания года.
Итак, это случилось. Кто собственно сомневался? Обидно, что большинство истинных виновников давно уже в безопасности и под раздачу попали невинные люди. Все, собственно, как и предсказывалось.
Ребята молодцы! Никто не растерялся. На станции уйма народу, но зато и порядок!
Страшно думать о том, что теперь наверху. Приборы, слава богу, не зафиксировали особых колебаний. Это значит, что ни одна боеголовка не достигла цели. Хотя, если бы один заряд упал на город, я бы уже это не писал. Удивительно. Несмотря на все проблемы, противоракетный пояс выполнил свою работу. Атмосферные взрывы, можно сказать, «не считаются».
Наверху ад кромешный. Можно сказать только с уверенностью, что там все в дыму. Наверняка не менее миллиона погибло и сотни умирают каждую секунду. Страшная статистика!
Вентиляция выключена повсеместно. Остается только преклонится перед незаслуженно забытыми строителями Метро, которые учли возможность вентиляции станций через тоннели, не используя поверхностные воздухозаборники. Иначе тут давно уже все было в дыму.
Связи нет вообще никакой! Центр Аналитики должен работать, но кодов нет! Коды у Круглова, скорей бы уж он сюда добрался.
Вчера я рано радовался. Датчики регистрируют колебания коры. Значит где-то ракеты достигли своей цели. Интересно, что у противника? Показали мы им «кузькину мать» или нет? Связи с генштабом и с оперативными службами по-прежнему нет. На станции спокойно. В окрестностях тоже.
Вчера поздно вечером заработала правительственная связь. Внезапно! Полнейшая неразбериха. Прибыл спецкурьер с непонятным донесением из которого понял только, что правительство, которое теперь в Питере, возлагает на нас большие надежды. О чем это они?
Почему же до сих пор нет Круглова?
Утром отправил несколько посыльных в Раменки. По-прежнему раздаем продукты выжившим. По расчетом, их хватит всего на три недели. (!!!) Склады давно разворованы. Страшный недокомплект.
На линиях, идущих от центра, особенно на ближайших «Арбатско-Покровской» и «Люблинской» линий отмечается большое движение людей, которые, несмотря на все предупреждения бегут из Метро.
Далее еще шли какие-то названия станций, и Веник перелистал несколько страниц до последних записей.
Ждать больше нельзя! Видимо, произошедшее в Раменках слишком серьезно и Круглов в ближайшее время не появится.
Принял решение уходить. Жалко людей на станциях, но всем помочь не сможем. Если все пойдет по плану, то обязательно вернемся за ними. На собрании офицеров решили приказ Правительства не исполнять. На всякий случай, неизвестно зачем, решил оставить один вагон. Кто знает, вдруг Круглов доберется из своего «люкса». Пора!
На этом записи кончались. Веник закрыл тетрадку и положил ее обратно, на постель старика.
«Ну и что?» — подумал парень. — «Зачем все это надо было? Куда делся безымянный автор этой тетрадки? Сгинул где-то в этом секретном тоннеле? Мог ли он предположить, что до этой потайной станции Круглов, а ныне просто Дед, доберется спустя двадцать лет?»
Дверь открылась и вошел старик. Он направился к своей кровати и взял тетрадку.
— Вот она, чуть не забыл.
— Дед, — позвал Веник.
— Чего?
— Поговорить надо.
— Что такое? — старик подошел и сел на край кровати Веника.
— Скажи мне честно, ты что дальше делать хочешь? Неужто ты в тоннель, этот найденный, лезть хочешь?