— Держите, — он бросил её под ноги женщине и убрал пистолет, попутно вытирая тыльной стороной руки пот со лба. Раздраженно проговорил: — Я же сказал, что дам деньги. Зачем надо было меня провоцировать на это?
Она молчала, не сводя настороженных глаз с пушки в его руке. Алек убрал пистолет в кобуру, и еще раз бросил взгляд на девчонку. Она так и плакала, вцепившись в мамин свитер. Красная корзинка с логотипом супермаркета валялась на полу, а вокруг — помидоры, несколько яблок, буханка хлеба, выпавшая из бумажного пакета, конфеты и бутылка воды.
Шмыгнув носом, Алек отошел в сторону, к прилавку со сладостями, и взял шоколадку с орешками. Просканировал через робота-кассира сначала её, потом — талон со смартфона. На экране отразилось: «Пятая покупка из пяти доступных». Значит, последняя по этому талону…
По своему обычному талону он взял только хлеб и молоко. Возвращая смартфон женщине, виновато глянул сначала на девочку, а потом на рассыпанную продуктовую корзину. Те конфеты, лежащие между помидором и бутылкой воды, они купить уже не смогут. Не положено. Почему-то это осознание резануло по совести сильнее всего остального.
Возвращаясь к Касперу, он несколько раз порывался развернуться и снова пойти в магазин, перехватить ту женщину и отдать ей шоколадку. Ну, зачем, зачем он это сделал? Из-за такой ерунды! Это даже не было вопросом жизни и смерти, это даже хуже, чем делал Каспер!
Конечно, он бы в них не выстрелил. Ни за что, никогда — он бы никогда не смог выстрелить в живое существо. Но то чувство всевластия, вседозволенности, накатившее на него от осознания, что вот оно — средство, могущее заставить кого угодно сделать что угодно — висит на его плече. А какая-то дура средних лет заставляет его выпрашивать талон на шоколадку, и страшно гордится тем, что отказывает! Он так обиделся, так хотел доказать Касперу, что тоже не бесполезен, что сделал эту тупую сраную дурацкую дурость!
А теперь шёл и плакал, потому что ему было очень стыдно. На подходе к лесу начал яростно вытирать слезы шерстяными рукавами — чтобы Каспер не засмеял.
Он увидел его издалека: куратор возлежал на дереве, как фермер после тяжелой работы — руки за голову, ноги скрестил, только шляпы не хватало и травинки во рту. Алек довольно неприветливо сунул ему плитку под нос и пристроился рядом, на траве.
Каспер обрадовался:
— Вау! Ты её правда достал!
— Ага, — буркнул Алек и, скинув пиджак, поспешно снял с себя кобуру. — Не хочу больше надевать эту штуку вообще никогда.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Каспер.
Алек, оторвав большой кусок мякиша от хлеба, засунул его в рот и молча зажевал. Откупорив молоко, запил и подумал: круто. Будто что-то из детства, которого у него никогда не было. Детства не было, а ощущение хлеба с молоком было. Странно.
— Алек? — Каспер сполз с дерева и сел рядом с ним. Тоже оторвал кусок от хлеба.
Мальчик удивился неожиданному обращению: надо же, не «Волков» и не издевательское «малыш» или «детка». Насупившись, он признался:
— Я за неё людям угрожал. Пистолетом.
Каспер чуть ли не засиял от счастья:
— Серьёзно?
— Что хорошего? — не понял парень.
— Ты… растешь, — Каспер широко улыбнулся.
— Не хочу так расти, — буркнул он. — Я, наверное, попал на камеры…
Он отмахнулся:
— Фигня, сегодня перемахнем в Зеленые Сады. Никто не догадается искать нас там, они искренне верят в барьеры, которые понастроили.
Алека это не утешило. Ему хотелось попасться и сесть в тюрьму — кажется, ничто другое не могло искупить его ошибок.
— Там была девочка, совсем как Иво, — плаксиво вспоминал он.
Каспер помрачнел:
— Прекрати трепаться о нём при мне.
— Но он…
— Что он? — перебил Каспер. — Нитакой-как-фсе? — куратор издевательски передразнил его. — Слышал сотни раз. Можешь больше не повторять.
Алек оторвал ещё один кусок от буханки, вцепился зубами в корочку и задумался: как бы сейчас выглядела его жизнь, если бы он бежал вместе с Иво? И была бы она у него вообще — эта жизнь? Иво бы, наверное, хохотал всю дорогу, селил букашек в карманах и лазил по деревьям. Он смог бы договориться с кем угодно о чём угодно: о ночлеге, о еде, даже о перелете через стену (и, Алек был в этом уверен, ему не пришлось бы обещать взамен себя). Они бы выбрались отсюда бескровными методами — просто потому, что добрым существам везет на других добрых существ.
Или это опять что-то из детских сказок?
Алек вспомнил, что Иво мертв.
Да, наверное, это из сказок.
Комментарий к Глава 18 Всем, кто оставляет отзывы, по шоколадке ♥
====== Глава 19 ======
Флайкар телохранителя президента поражал своим конструктивистским размахом — всё в нём было выверенно-геометричным: треугольный нос, квадратные фары, крылья-ромбы, задвигающиеся в прозрачную крышу в момент приземления, и гладкие колёса, предназначенные только для разгона перед взлётом — не для езды по земле. Владелец будто бы шёл к машине в комплекте, как те игрушки, что продаются сразу в наборе: кукла Барбара и её розовый электролёт. Белозерский был высоким, с широченными квадратными плечами и узкой талией, от чего тоже напоминал треугольник — будто человечек с вывески мужского туалета. Алек думал, он будет лысым и в костюме, как полагается телохранителям, но нет: волосы коротко стриженные, одежда — рубашка и брюки, не строгие, а так — словно школьный учитель отлучился на переменке.
Алек посчитал бы его по-хорошему комичным, приятным на вид и беззлобным, если бы не знал: это постоянный клиент «Детской Фермы». Он помнил, что Белозерский покупал Каспера, поэтому держался настороже.
Каспер, расхаживая в пиджаке Алека (прятал пистолет), оглядывал кузов машины. Уточнил:
— Вы повезете нас в багажнике?
Тот удивился:
— Зачем? На КПП всё просвечивают, ни хрена не спрячешь.
Каспер разочарованно цыкнул, подмигнув Алеку:
— А жаль. Хотел бы оказаться рядом с тобой в темном и тесном месте.
У мальчика уши вспыхнули от стыда, и он виновато посмотрел на Белозерского — неловко, что он всё это слышал.
Но тот, не обращая внимания, пояснил Касперу:
— Полетим сразу над стеной, минуя КПП.
Каспер пришел в восторг:
— Ого! А не перехватят?
— Не решатся. Сообщу по рации о погоне, — небрежно ответил Белозерский. — Безопасность президента, все дела…
— М-м-м… Сообщайте, — сказал Каспер таким тоном, словно дал разрешение.
Пока Белозерский забирался во флайкар, чтобы подключиться к каналу связи с Центром Управления Внутренней Миграцией, Алек, ежась от холодного ветра, оглядывался по сторонам. Они стояли на пустынном шоссе посреди голого поля уже больше двадцати минут, и за это время мимо не проехала ни одна живая душа — странно для городка, в котором нет летающих машин. Мальчик беспокоился, не обманет ли их Белозерский, действительно ли это предложение помощи, а не план-перехват…
Каспер, обогнув флайкар, остановился возле раздвижной двери с левой стороны и, привалившись плечом к машине, игриво спросил:
— Когда хочешь получить оплату — сейчас или по прибытии?
Белозерский, отвлекшись от настройки сигнала, сально улыбнулся и резко изменился в тоне.
— Лучше, конечно, сразу, чего тянуть, — неприятно ухмыльнулся он.
Алек следил за этим разговором со смесью отвращения и тревоги: Каспер что, серьёзно будет?..
Нет, не будет.
Каспер ответил: «Сдачу можешь не возвращать», вынул пушку из кобуры и прострелил Белозерскому висок. Алек подумал совсем не то, что хотелось бы подумать в такой ситуации, мол: «Это просто кошмар», или: «Какой же, блин, пипец», или: «Прекрати убивать людей». Он лениво и устало растянул в голове вялую мысль: «Бли-и-и-ин, ну что, опять?». Ему не хотелось терять остатки своего сострадания, но если проникаться каждым, кого застрелил Каспер — никогда не наешься.