От этого сна Алек проснулся, как от жгучей боли: подскочил на кровати и уперся лбом в дуло пистолета. В синеватой темноте комнаты над ним стоял Каспер. Алек разглядел блеск его глаз и блеск его пушки.
Он принялся мысленно молить: это просто продолжение сна, это просто продолжение сна…
Сглотнув, мальчик спросил:
— Что ты делаешь?
Каспер ответил не сразу. Доли секунды в комнате стояла напряженная тишина, а потом юноша сказал:
— Ничего. Я просто хотел переложить пистолет в другое место.
Его голос звучал ровно, безэмоционально. Развернувшись, он сделал несколько шагов к шкафу и спрятал оружие среди вещей. Алек, тяжело дыша, не сводил с него взгляда — он всё еще чувствовал холодное дуло на своей коже.
Каспер вернулся к кровати, неожиданно наклонился к Алеку, чмокнул его в губы и нежно сказал:
— Люблю тебя. Спокойной ночи.
Потом лег рядом.
Алека передернуло. Губы куратора показались ему ледяными.
Он не понимал Каспера: парень целовал его, а потом вел себя, будто ничего не было. Принуждал к сексу, но всю прошедшую неделю не вспоминал об этом. Когда мальчик робко спрашивал, что между ними происходит, Каспер не снисходил до объяснений.
А теперь Алек проснулся с пушкой у лба, получил очередной поцелуй и пожелания спокойной ночи. Опешив, он так и остался сидеть в постели, пока не опомнился: нужно хотя бы сделать вид, что спит. Он решил: спать по-настоящему нельзя.
И ещё кое-что: Каспер — сумасшедший. За долгие дни, проведенные рядом с ним, Алек впервые явственно почувствовал: его имя есть в расстрельном списке. И мамино, наверное, тоже.
Господи, мама…
Алек, выждав, пока дыхание Каспера выровняется, попытался незаметно выбраться из постели, но ледяная рука резко упала на его плечо — он чуть не вскрикнул от страха.
— Куда ты? — жестко спросил Каспер.
Алек забегал глазами (оставалось надеяться, что в темноте Каспер этого не заметит):
— В туалет, — промямлил мальчик.
— Ты испугался? — продолжал допрос Каспер. — Я не хотел тебя пугать. Я просто перекладывал оружие.
От того, как спокойно и вкрадчиво куратор пытался его в этом убедить, Алеку становилось ещё страшнее. Он отсел на самый краешек постели, и неожиданный окрик заставил его пригнуться:
— На место!
Он попытался вернуть остатки самолюбия:
— Я тебе что, собака?
Каспер больно дернул его за руку, силой опуская на кровать, и когда Алек бухнулся на подушки, куратор сжал руку вокруг его горла.
— Ты мне не доверяешь, да? — прошипел Каспер.
Алек захрипел в ответ:
— Доверяю. Пусти, — он попытался убрать руки куратора, но Загорски держал крепко.
— Я бы не стал тебя убивать, — цедил Каспер, продолжая давить на горло. — Не теперь, не в этот раз. Мы связаны.
Алек чувствовал, что вот-вот потеряет сознание: в глазах поплыли цветастые мушки, легкие заболели от недостатка кислорода. Он помнил, что не умрёт, но если отключится, Каспер прострелит ему затылок — в этом он не сомневался.
Поэтому, преодолевая давящее чувство в груди и горле, он захрипел:
— Я люблю тебя…
Каспер ослабил хватку. Растерянно спросил:
— Что?
Жадно вдохнув, Алек повторил:
— Я люблю тебя. Не делай мне больно, пожалуйста.
Каспер, отпустив его, отстранился — Алек чувствовал, как долго он разглядывает его через ночные сумерки. Пытаясь надышаться, мальчик смотрел в ответ, не понимая: что сработает, как спасение, а что послужит поводом для убийства.
Каспер упал на постель, зарылся лицом в подушку и расплакался.
.
Алек провел рядом с Каспером бессонную ночь, а на утро куратор, проснувшись, вытащил пистолет из шкафа (задней мыслью Алек отругал себя — ну почему он не догадался убрать оружие?) и начал куда-то собираться. Алек уточнил, куда, и Каспер небрежно ответил:
— Нужно достать патроны.
Чтобы показать свою лояльность, Алек решил спросить про побег:
— Ты понял, как работают камеры? Мы сможем мимо них проскочить?
— Еще разбираюсь, — пробубнил он.
Конечно, это был блеф. Никуда Алек не собирался с ним бежать — не вот так, не с этим психом. Он не знал наверняка, но чувствовал — обнюхивание одежды, признания и поцелуи — всё это попытки найти в нём кого-то другого. Другого нет и он злится.
Едва Загорски покинул квартиру, Алек сменил код на замке, на всякий случай продел через дверную ручку ножку от табуретки и велел матери отойти от окна. Она, испуганная, послушно вышла в гостиную, и они оба сели на диван перед телевизором — достаточно далеко, чтобы не задело осколками стекол.
— Вы с другом поссорились? — глупо спросила мама.
Алек вдруг подумал: она тоже не в себе. Она вялая, глупая, заторможенная — совсем не такая суетливая и активная мама, какую он знал до событий в «Люксферо». Но она всё равно была его мамой, просто грустной. Сейчас всем грустно — он это понимал.
Он спросил:
— Что случилось с прошлым Алеком?
— Сынок, я не думаю, что будет правильным…
Он перебил её:
— Это важно, мама! Я думаю, этот псих здесь из-за него!
Она растерянно мигнула:
— Он умер.
Алек начал закипать:
— Я знаю! Расскажи как! Расскажи, что случилось, что привело к моему созданию, это важно! Я не смогу нас защитить, если не пойму!
Мама начала плакать, и Алек затряс её за плечи, крича в ухо:
— Прекрати! Мы теряем время! Просто скажи: Как! Он! Умер!
Она плаксиво пролепетала:
— Его убили… Его убили!
— Кто? Как это случилось?
— Мы толком не знаем, — всхлипнула она. — Он поехал в «Люксферо» с папой, он должен был стать этим… как их… куратором…
Алек отпустил её, когда она начала говорить.
— Всё было хорошо. А потом… — она судорожно вздыхала, прерываясь, — а потом… Папа думает, что кому-то нужно было посадить «своего», потому что Алека… просто нашли мертвым в постели. И никто не стал разбираться…
Алека прошиб холодный пот. В ушах зазвучал голос Каспера:
«Кавальканти сказал, что поставит меня на его место, если придумаю, как убрать конкурента. Ну, я и придумал».
Мама продолжала:
— Папа так разочаровался, после этого он перестал верить… Перестал верить, что они там работают на благо… Он хотел уйти, но из таких мест уйти не дают…
— А мои воспоминания? — ошарашенно спросил Алек. — Как вы до этого додумались?
Мама поморщилась:
— Я плохо знаю, как там устроено… В «Люксферо» записывают воспоминания учеников при распределении, а потом… Кажется, друг Алека подсказал папе сделать так.
Алек сжал зубы от злости:
— Какой еще друг?
— Я не знаю, какой, — устало ответила мама. — У меня никогда не было доступа ни к чему. Я просто хотела, чтобы мой сын вернулся домой.
Нахмурившись, мальчик довольно жестко спросил:
— И как? Вернулся?
Мама грустно покачала головой:
— Нет…
Алек горько проговорил:
— Значит, я не твой сын, а ты — не моя мать?
Она провела рукой по его волосам.
— Ты совсем другой. Даже смотришь иначе.
Алек изумленно покачал головой:
— Вы просто так сломали мне жизнь…
— Мы подарили тебе жизнь. Просто она оказалась другой.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь.
Кодовый замок пикнул, издавая звук ошибочно введенного номера, и грозный кулак Каспера прилетел по двери.
— Волков, открывай!
Мама вздрогнула и испуганно посмотрела на Алека. У того сил на страх уже не оставалось. Он устало сообщил матери:
— Это он. Он убил твоего сына.
Что ж, может, этот момент делает их квитами: они привели его в лапы убийце, он привел убийцу в их дом. Мама смотрела так, будто не понимает, о чём он.
Алек будничным тоном уточнил у матери:
— У тебя случайно пушки нет?
— Господи… — выдохнула она. — Алек, зачем тебе?
Первый выстрел пришелся аккурат по кодовому замку — тот, вспыхнув синим, издал глухой хлопок. Алек услышал, как треснула ножка табуретки, и понял, что его баррикады были сущей глупостью против вооруженного робота-убийцы.