Он протянул маме руку, сжал пальцами сухую ладошку. Поймав мамин взгляд, чувствуя, как по щекам текут слёзы, Алек мягко сказал:
— Прости за такой конец. Я всё равно люблю тебя, даже если ты меня нет. Мне понравилось жить.
Во всяком случае, умирать совсем не хотелось.
Но Каспер был уже внутри.
Комментарий к Глава 22 Что ж, ставьте лайки, если Каспер милашка...
====== Глава 23 ======
Алек, закрыв маму собой, затрясся от плача. Он дурак, какой же он дурак! Сменить код на замке, перекрыть дверную ручку табуреткой — за две недели жизни бок о бок с расчетливым убийцей он ни на йоту не перенял той же расчетливости. Все его планы, его действия, его попытки спастись — такие же жалкие и ничтожные, как воровство паспорта. Табуретка против вооруженного психа — смешно! Надо было бежать из квартиры, надо было искать новое убежище, прятать маму — почему он не подумал об этом сразу?
Он плакал, прижимая мамину голову к своему плечу, и понимал, что шансов на спасение у него не было никогда. С Каспером или без него, а он, неспособный думать наперед, не выбрался бы из этой страны. Он всегда был обречен.
Куратор, размахивая пушкой, указал дулом на мать:
— Что тебе рассказала эта старуха?! — крикнул он.
— Ничего, — пролепетал Алек. — Правда, ничего!..
— А какого хрена ты закрыл от меня дверь? — Каспер смотрел на Алека, но на мушке держал маму.
Мальчик подумал: если он выстрелит, его заляпает кровью и мозгами. Перспектива стать свидетелем её убийства казалась ему страшнее самого убийства.
— Каспер, не трогай её, — плаксиво попросил Алек. — Если ты злишься на меня — убей меня.
— Тебя? — насмешливо переспросил он.
И тогда, неожиданно и яростно, заговорила мама. Силой оторвавшись от Алека, скинув его руки со своих плеч, она вдруг поднялась на ноги, шагнула к Касперу (тот поднял дуло выше, целясь ей в голову) и с искренней ненавистью в голосе негромко, но четко произнесла:
— Как я сразу не поняла, что это ты? Стефан говорил мне… Он всегда знал. Он видел его воспоминания. А я пустила тебя на порог!.. Теперь ты хочешь убить меня? Убивай! Мне всё равно. С тех пор, как Алек мертв, для меня нет жизни. Хочешь выстрелить? Стреляй! Давай, можешь сюда! — и она, схватив пистолет за дуло, прижала его прямо к своему виску.
Стало быть, ей правда было всё равно. А может, она полагала, Каспер растеряется от неожиданного, злого напора своей жертвы. Но он, ничуть не изменившись во взгляде, не дрогнув ни одним мускулом на лице, нажал на курок под своим пальцем.
Алек резко отвернулся, зарыдав. Он почувствовал, как капли крови упали на его волосы и одежду; услышал, как обмякшее тело стукнулось о деревянный пол. Его начало тошнить, как тогда, в мотеле: он ничего не ел с вечера и изо рта выходили только желчь и слизь. Капая из его рта, рвотные массы пачкали велюровую обивку дивана, знакомого ему как будто бы всю жизнь.
Каспер с ласковой издевкой произнес:
— Ну-ну… Я просто помог воссоединиться семье, малыш.
Когда ледяная сталь коснулась кожи на затылке, Алек почувствовал усталую смиренность: это конец. Он уже столько пережил, что подобравшаяся вплотную смерть перестала его волновать — может, она и станет для него спасением. Освобождением.
Зажмурив глаза, он приготовился к выстрелу и вдруг… Увидел Иво. Бледного Иво, распластанного на бетоне, в луже собственной крови. Он бросил его, думая, что спасается — сбежал, чтобы умереть от рук психопата в каше из собственной блевоты, рядом с трупом матери, которая даже не его мать. А мог остаться и спасти друга. А мог остаться и умереть вместе с ним — это была бы лучшая смерть, чем та, которая достается ему теперь.
Он сжал кулаки. Если во вселенной и существует пресловутый «тот свет», где он встретится с Иво — мальчик его не поймёт. Эта глупая, ужасная, унизительная смерть совсем не стоила того предательства.
«Нельзя умирать, нельзя умирать, — мысленно вторил Алек. — Не вот так, не сейчас… Надо что-то сказать, надо что-то…»
Он думал об Алеке — об Алеке-человеке, на которого совсем не похож. Все его проблемы были от этого — от непохожести. Никто его из-за этого не смог полюбить. Может, и Каспер не смог, но почему-то… почему-то очень-очень хотел.
Он развернулся, встречаясь с дулом пистолета лицом к лицу. Теперь сталь едва касалась его на уровне губ, и Алек подумал, что выстрелом через рот тоже можно пробить микросхему.
Сделав голос мягче, жалобно сведя брови, Алек дрожаще спросил куратора:
— Зачем ты меня убил?
Дуло качнулось в сторону, но не опустилось. Каспер хмуро бросил:
— Чего?
Но Алек уловил и это дрожание, и неуверенность, проскользнувшую в его тоне. Он напустил больше надсадности в голос:
— Я так испугался тогда… Я думал, ты меня любишь…
Алек поднялся, стараясь не опускать взгляд на маму, и дуло не последовало за ним. Каспер растерянно смотрел на юношу.
— Алек? — с искренним изумлением переспросил он.
— Да, — кивнул мальчик. — Да, это я.
В глазах Каспера промелькнуло недоверие, и Алек испугался: сейчас выстрелит. Но тот строго сказал:
— Скажи мой номер. Номер, под которым я был в «Люксферо».
Глупый просчёт. Алек видел его анкету в архиве. Алек знает про цифры всё.
— 1394-2, — без запинки проговорил он.
Каспер, расслабившись, сунул пистолет в кобуру, преодолел расстояние между ними и обнял мальчика за плечи, Алек почувствовал прикосновение его губ на своих волосах. Через силу он обхватил его за талию в ответ — пистолет уперся в сгиб его локтя. Одно движение и он смог бы его достать.
Но пока рано.
— Я скучал, — сипло произнёс Каспер. — Всё это время вместо тебя здесь был какой-то придурок.
Алек лихорадочно придумывал себе новую историю: да, это он, тот самый Алек, прежний. Нового Алека переклинило от страха, вот и вылез на свет прежний: похороненный под кодами и программными обеспечениями, он вдруг вышел на голос Каспера и кинулся в его объятия.
Ужасно хотелось уйти из этой квартиры, заставить куратора отрубить камеры в центре города и скорее перебраться через стену, но… Прежний Алек ничего об этом не знает. Прежний Алек не понимает, что нужно бежать.
Поэтому он надеялся, что Каспер искренне жаждет побега, что он вытащит их обоих.
Набравшись решимости, он попытался посмотреть вниз, на тело матери, но ладонь Каспера остановила его — он отвернул его лицо, придерживая за щеку.
— Не надо, — попросил он. — Не смотри.
— Это мама, — то ли спросил, то ли сказал Алек. Он сам не понял, какую интонацию хочет придать своему голосу.
Каспер нервно хихикнул:
— Да, извини, я убил твою мать… Она меня выбесила, — и потом снова сказал: — Извини. Ко всему прочему, она была человеком.
— Но я тоже…
— Да, был, — согласился Каспер. — Но теперь ты лучше, совершеннее. Я сделал тебя совершенным.
Он взял мальчика за руку и потянул за собой в коридор. Дал ему платок с эмблемой «Крикса», сам надел черный, с черепом, спрятал пистолет под толстовкой. Показал, что нужно закрыть лицо, и Алек неуверенно повторил, словно делал это впервые.
— Держи, — Каспер дал ему в руки флайборд, взял второй, с лисенком, и они торопливо выскочили за дверь.
Алек растерянно оглянулся на мамино тело, но куратор потащил его за руку:
— Нужно сматываться. Соседи могли сообщить в УПП о выстрелах.
Алек вёл себя послушно: шел, куда говорил Каспер, и повторял каждое действие, какое он велел выполнить. Уже паря на флайборде над гладкой поверхностью асфальта, Алек уточнил:
— А куда сматываемся?
— В Перенополь.
— А зачем?
Каспер, обернувшись на него, свел брови к переносице. Алек занервничал: он сказал что-то не то.
— Ты ничего не помнишь? — спросил куратор. — Не помнишь, как мы сбежали из «Люксферо»?
Алек изобразил удивление:
— Нет. Я просто как будто… как будто проснулся. И увидел тебя.