Им не хватило нескольких сантиметров. Колёса флайкара врезались в стену и машина, перевернувшись в воздухе, полетела вниз. Мир в глазах Алека сделал несколько оборотов, его ударило сначала об потолок, потом о приборную панель, и он в очередной раз засомневался в своей выживаемости. Он ощутил солоноватый привкус во рту: кровь пошла то ли из носа, то ли из губ. Флайкар, приземлившись на колёса, проехал по пшеничному полю еще несколько десятков метров вперед, и Алек, наконец, смог выпрямиться в кресле.
Стоп, пшеничное поле?..
Мальчик обернулся назад. Полонская стена и вертолеты виднелись теперь вдалеке.
— Каспер, — выдохнул он. — Мы что, перелетели?..
Куратор тоже посмотрел назад. Алек заметил, что и ему падение не далось легко: из раны над бровью сочилась тонкая струя крови.
— Мы упали по другую сторону, — догадался Каспер.
Алек засмеялся с невероятным облегчением:
— Черт, неужели… Неужели этот ад закончился… Они же не будут здесь нас ловить, да?
— Нет, — уверенно ответил Каспер. — Мы больше не в их юрисдикции.
И всё-таки мир поистине удивителен: перебежал через стенку и ты «в домике». Словно все правительства всех стран договорились соблюдать правила детской игры.
— Где-то в той стороне КПП Перенополя, — Каспер указал вперед и вправо.
Алек, не помня себя от счастья, говорил всё, что в голову приходило:
— Жесть… Я думал, ничего не получится… Три недели назад меня отсюда и схватили…
— Чего? — переспросил Каспер.
— Говорю, три недели назад…
Блин. Алек резко оборвал себя. Рука Каспера медленно забралась под толстовку, и Алек ярко представил, как она нащупывает в кобуре пистолет.
— Лживый сученок, — процедил куратор.
— Каспер… — Алек нащупал за спиной кнопку открывания двери. — Не злись…
— Я же специально за тобой вернулся, мог бы улететь один, но я вернулся в твою сраную квартиру, которую ты запер от меня со своей тупой матерью, — выговаривал Каспер, вытаскивая пистолет наружу. — Я бы не тронул её, я бы взял тебя, и мы уехали, но ты сам решил всё испортить.
Дверь отъехала в сторону, и Алек спешно выбрался в высокую — по пояс — траву.
— Я… перенервничал.
Каспер, крадучись, выбрался за ним и перезарядил пистолет.
— Перенервничал? — усмехнулся он. — Ты меня предал. А теперь солгал.
Алек мысленно прикидывал свои преимущества и недостатки: он цел, Каспер — ранен. Но у Каспера пушка, а он безоружен. В пушке один патрон.
— Каспер, я правда что-то чувствую, — проговорил он, не сводя глаз с пистолета. — Помнишь, когда мы только увидели друг друга? Я сразу подумал: это ты. Ты — моя судьба. Ты говоришь, мы связаны, и я думаю, это правда. Может, я не в точности такой, как ты хочешь, но во мне есть память о нашей любви. Если ты убьешь меня, она умрёт вместе со мной.
Куратор, помедлив, опустил ствол.
— Ты опять мне зубы заговариваешь?
— Нет, — изумился Алек. — Я говорю правду.
Каспер проговорил чуть ли не со слезами:
— Волков, я устал от тебя просто жесть как. Я так хочу, чтобы ко мне вернулся мой Алек. Настоящий, а не ты.
— А каким он был?
— Он… — Каспер опустил взгляд, растерянно оглядел пистолет. — Он был другой. Не болтал по поводу и без, как ты. И смотрел на других так… Смотрел, как человек, который знает себе цену. И эта цена была очень высокой.
«Звучит как неприятный тип», — подумал Алек, но вслух сказал:
— Видимо, хороший человек.
— Лучший, — кивнул Каспер.
Алек опустил взгляд.
— У тебя кровь, — он кивнул на его ногу. — Давай помогу?
— Да херня, — отмахнулся Каспер.
— Я могу помочь. Перевяжу.
Куратор пожал плечами, как бы разрешая к себе приблизиться. Алек сделал к нему шаг, стараясь держать пистолет в поле зрения.
— Можешь сесть? — попросил он.
И когда Каспер это сделал, отложив пистолет на приборную панель, Алек схватил его, ловко отпрыгнув назад, в траву. Выставил оружие перед собой — шершавая рукоять заметно дрожала в его пальцах.
Каспер закатил глаза:
— Господи, Волков, это смешно. Отдай мне пушку.
Алек покачал головой. Куратор, выбравшись из машины, шагнул к нему, и мальчик спешно сделал шаг назад.
— Я всё равно заберу.
— Не заберешь, — уверенно ответил Алек. — Ты ранен.
— Даже раненый я сильнее тебя в два раза.
— А я убегу.
Каспер усмехнулся:
— Смелое заявление.
Секунда — и куратор сбил его с ног, налетев на мальчика всем телом. Они упали, подминая колосья пшеницы, и пистолет выскользнул из рук Алека, улетая в сторону. Каспер ринулся за ним, но Алек успел поставить ему подножку и тот снова упал в траву. Они дрались, блокируя движения друг друга: каждый из них пытался помешать другому подняться и забрать оружие. Алек сидел верхом на Каспере, зажимая коленом его запястья, и взглядом выискивал среди высокой травы пистолет.
Куратор, скинув его с себя, перевернул Алека на спину, и занял нависающую позицию. В отличие от робкого мальчика, у Каспера методы борьбы были куда серьезней: он положил руку на горло Алека и с силой надавил. То же самое он уже делал ночью, и мальчик вдруг с ужасом догадался, как умер тот самый Алек. Похоже, теперь это будет и его смерть: когда он потеряет сознание, Каспер выиграет время, чтобы найти пушку и застрелить его.
Чувствуя, как от нехватки воздуха скукоживаются легкие, Алек захрипел и, раскинув руки, начал цепляться пальцами за траву. Правая рука задела что-то твердое, холодный металл непривычно обжог кожу, и, хотя перед глазами уже плыли цветастые круги, Алек усилием воли заставил себя сосредоточиться на этом ощущении: пальцами подтянув предмет к себе, он смог его сжать, и с облегчением узнал пистолет.
Не было времени ни на план, ни на муки совести. Он едва находился в сознании.
Вспомнив своё недавнее умозаключение — через рот можно пробить микросхему — Алек поднял руку с пистолетом и, прислонив дуло к губам Каспера, нажал на курок.
Рыжая голова, разбрызгивая кровь, дернулась назад, но тело упало вперед, на Алека. Мальчик с брезгливой поспешностью выбрался из-под него, вставая на ноги. Опустив взгляд, он увидел зияющую дыру в затылке куратора. Сам парень при этом лежал в неестественной позе: вывернув голову и руки в сторону, как поломанная кукла.
Алек думал, что его стошнит, но его не стошнило. Он думал, будет очень тяжело, но было всё равно.
«Мне уже вообще наплевать», — просто подумал Алек.
Он бросил пистолет рядом с телом куратора и посмотрел вдаль — туда, где, по словам Каспера, должно быть КПП Перенополя. Он оглядел себя, перепачканного кровью, и вспомнил, как разбил при падении губы и нос. Если спросят, он скажет, это его кровь. Если будут настаивать на правде, он скажет, что ничего не помнит. В конце концов, это должно быть дурной тон: задавать вопросы про кровь тому, кто прибыл из Полонии.
Алек, прихрамывая (повредил ногу в момент падения), прошел еще около пятисот метров, прежде чем увидел приветственную табличку на перенопольской границе. У соседней страны не оказалось ни стены, ни электрозабора: только шлагбаум посреди дороги и небольшое ограждение на несколько метров.
К шлагбауму мальчик и приблизился. Из будки вышел человек в военной форме, но у него не было ни оружия, ни электрошокера — Алека это удивило.
Мужчина что-то спросил его на перенопольском языке, но Алек не понял, поэтому промолчал. Тогда он спросил на полонском:
— Чем могу помочь?
Алек не знал, что принято говорить в таких случаях, поэтому сказал:
— Пустите меня, пожалуйста.
— У вас есть документы?
Алек покачал головой: он даже не помнил, в какой момент их потерял. Может, оставил в «Люксферо», а может, где-то по дороге…
Мужчина оглядел его, остановив взгляд на пятнах крови на лице и одежде. Нахмурившись, он спросил:
— Что у вас случилось?
Помедлив, Алек ответил: