Голос в наушниках стал постепенно затихать, и по окончании лекции зал разразился аплодисментами. Алек задрал VR-очки на лоб и тоже захлопал, подстегиваемый всеобщим воодушевлением. Ребята радовались, улюлюкали и выли от счастья, от осознания своей привилегированности: они лучший биологический вид в лучшей школе лучшей страны мира. Что может быть лучше?
Краем глаза Алек заметил, что Иво не хлопает, и озадаченно посмотрел на одноклассника:
— А ты чего?
Иво негромко ответил:
— Я сомневаюсь.
Алек напрягся:
— В чём?
— В том, что мы правы.
Испугавшись, что их кто-то может услышать, Алек опасливо посмотрел по сторонам: никто из кураторов не обращал на них внимания. Шум аплодисментов заглушал разговор юношей, и всё-таки Алек шикнул на Иво:
— Никому так больше не говори.
Комментарий к Глава 5 Спасибо всем, кто дает обратную связь!
====== Глава 6 ======
Нестройный хор ребяческих голосов вторил тексту на интерактивной доске:
— Я, являясь образцом, предназначенным для выполнения сложных вычислений, осознаю, что должен служить государству Полония и полонскому обществу, быть его полезным и преданным элементом, никогда не отступающим от своего истинного предназначения.
Учительница, госпожа Босхо, сухо улыбалась тонкими, почти невидимыми на сморщенной коже губами, и кивала в такт словам, будто слушала музыку.
— Повторите, повторите, — велела она.
Алек делал вдох глубже и снова начинал:
— Я, являясь образцом, предназначенным для выполнения сложных вычислений, осознаю…
Справа от него вскрикнул Иво — госпожа Босхо, приблизившись, как приведение, направила на него электрошокер.
— Образец 0993, вы почему не повторяете?
— Задумался! — со слезами на глазах ответил мальчик, потирая плечо.
— Вам не надо думать. Вам надо повторять.
Иво, всхлипнув, подхватил поток голосов:
— …быть его полезным и преданным элементом, никогда не отступающим…
Они произносили эти слова снова и снова уже целый час. Когда Алек впервые открыл расписание, у него мелькнула догадка, что «Принципы служения обществу» окажутся странным предметом, но и представить не мог, насколько.
После звонка, знаменующего двухминутную перемену, ребята бежали по коридору, торопясь на следующий предмет, где вместо изучения событий и биографий почему-то нужно было повторять: «Великая Демократическая Республика Полония является мировой державой, подавившей восстание роботов, тем самым спася человечество». Каждый школьник, от младшеклассника до выпускника, знал об этом, но почему-то здесь, в этой якобы лучшей школе страны, нужно было повторять очевидные истины из раза в раз, из раза в раз, из раза в раз…
Иво, всё ещё держась за плечо, возмущенно бурчал под ухом:
— Что это за бредятина, почему мы просто читаем вслух тексты с доски, и что значит «образцы», почему они называют нас по номерам?
Алек не знал, почему, но за неделю, проведенную в «Люксферо», уже запомнил, что он — «образец 0945».
— Тебе не кажется это странным? — спросил Иво, с надеждой посмотрев на Алека.
Нужно признать: ему казалось это странным. Последние дни он и сам об этом много думал.
Никакого отношения к его способностям школьные предметы не имели, но даже те, что были — пускай скучные и непонятные, — проводились в странной, извращенной форме. За прошедший день он повторил слова про «служение обществу» больше двухсот четырнадцати раз и, как он уже высчитал в среднем, про «Великую Полонию» скажет еще сто семьдесят два.
Но даже не это было самым большим потрясением для юноши. Он этого не ожидал — во всяком случае, не так скоро, — но ему не хватало родителей: уже на второй день он принялся за безуспешные попытки до них дозвониться. Звонок не проходил — ни к ним, ни куда бы то ни было еще, и Алек нервничал. После этого случилось то, чего парень ожидал от себя еще меньше: ночью, пока Иво спал, он всё-таки поплакал, прямо как в пятом классе.
Странное место. Странные люди. Странные обстоятельства, при которых он сюда попал. Мечтая о «Люксферо», он думал, что сможет стать ученым, как папа когда-то был, только… только разрешенным. Но разве это наука — повторять, как попугай, одно и то же?
— У неё еще такое лицо страшное, — продолжал ныть Иво, вспоминая госпожу Босхо. — Как будто вообще без эмоций.
— Да… — задумчиво согласился Алек.
Эта фраза Иво — «без эмоций» — натолкнула Алека на мысли о недавней лекции. А что, если?..
— А что, если она просто копирует человеческие эмоции, а не испытывает их по-настоящему? — спросил он, останавливая друга посреди коридора. — Помнишь? Как в той лекции? И поэтому она кажется такой… холодной.
— Какой лекции? — недоуменно переспросил Иво.
— Да про роботов же!
У Иво брови на лоб поползли:
— Ты думаешь, она — робот?
— Я думаю, они все здесь роботы. Или большинство. Или как минимум верхушка, — быстро заговорил Алек. — Помнишь директора? У него глаз не двигался, я сам видел!
Иво хохотнул:
— Он типа робот с багом?
— Да я серьёзно! — Алек встряхнул друга за плечи, чтобы тот перестал хихикать.
Иво, посерьезнев, спросил:
— Ладно, а почему они учат нас ненавидеть роботов? У них что, внутренняя роботофобия?
— Очень смешно, — сердито фыркнул Алек и, отпустив Иво, пошёл дальше по коридору.
Мальчик нагнал его:
— Нет, если ты так думаешь, давай обсудим!
— Иво, я не знаю, что думать! — искренне ответил Алек. — Я только понимаю, что здесь происходит… что-то не то! И мои родители… — у него дрогнул голос, — непонятно где.
Иво сочувственно свел брови домиком.
— Ты же сказал, что видел запись…
Алек, вздохнув, перешел на тихий шепот и ответил, как ответил Иво несколько дней назад:
— Я сомневаюсь.
Едва они спустились по левитатору на первый этаж, как дребезжащий звонок заставил их поторопиться: историю ВДРП вёл господин Шаров, бьющий электрошокером за опоздания более, чем на пять минут. Мальчики побежали по коридору, но возле кабинета 116 Алек остановился и внимательно посмотрел на приоткрытую дверь. Иво потянул его за рукав:
— Идём, опаздываем же!
Алек не двинулся с места. 116 кабинет принадлежал куратору класса «М».
— Я не пойду на урок, — твердо сказал Алек.
Иво перепугался:
— Ты чего?
— Есть один разговор, — Алек мрачно кивнул на дверь.
Непонимание, одолевающее его с первого дня, как он оказался в «Люксферо» — нет, даже раньше, с той минуты, как он вытащил письмо из почтового ящика — за прошедшую неделю успело трансформироваться в злость. Это невозможно — так долго ничего не понимать. Рано или поздно захочется потребовать ответы.
Он резко (тут же пожалев, насколько резко это получилось) распахнул дверь в кабинет куратора и громко потребовал:
— Объясни, что здесь происходит!
Каспер сидел за рабочим столом, безмятежно попивая кофе за планшетом, и, при стихийном появлении Алека, чуть не выронил кружку из рук. Плеснув несколько капель на экран, он ругнулся, с громким стуком отставил кофе в сторону и, развернувшись на кресле, грозно посмотрел на Алека.
— Что ты себе позволяешь, Волков?
Каспер был единственным сотрудником школы, называющим его по фамилии, и после того, как Алек целую неделю был никем иным, как «образцом 0945», быть для кого-то Волковым казалось таким приятным и обнадеживающим.
У него на Каспера были большие надежды. Они пересеклись взглядами уже сто пять раз и сорок четыре раза вступали в диалог.
— Объясни, что происходит, — повторил Алек, но былая решительность в голосе пропала.
Каспер процедил сквозь зубы, вставая с кресла:
— Субординация.
Веснушчатый куратор ни капли не выглядел злым, когда хотел таким казаться, и поэтому Алек позволил себе нахальство:
— Да что «субординация»? — усмехнулся он. — Мы почти одного возраста! Что ты из себя строишь?
Каспер нехорошо усмехнулся, переспрашивая:
— Что я из себя строю?..