Елка еще раз оглядела собравшихся на совещание французских генералов.
"Не нравятся мне их морды. Упертые какое-то".
"Мы им тоже не нравимся" — фыркнула Аликс.
— Господа, я понимаю ваше желание наконец-то отомстить Германии за Седан и Вторую Империю в целом… Но надо же учитывать реальность!
Выражение сурового непреклонства на генеральских лицах посуровело еще более. Французские генералы верили в порыв — "Элан" — и не верили в логику. Которая была проста, как яблоко в разрезе.
"Они что, не понимают, что после того, как Миротворец обменял русские штыки на французское золото, у немцев попросту нет другого выхода?"
"Понимать-то понимают. Но верить — отказываются".
После заключения франко-русского соглашения 1894 года война на два фронта превратилась из вероятной возможности в неизбежность. При этом военные возможности Третьей Республики были сравнимы с немецкими, в то время как Дунайская монархия сразится с Российской Империей "один на один" была не в состоянии. Использование же сухопутных сил Италии, третьего участника Союза Центральных Держав, было затруднено по географическим соображениям.
"Угу. А еще потому, что итальянцы с австрияками на ножах с момента возникновения новой Италии" — Елка прищурилась, вспоминая, как "хорошо" всё начиналось…
— Первые наброски плана войны на два фронта принадлежат еще великому Мольтке. Собственно, Мольтке, который все свое стратегическое планирование строил на железнодорожных картах, описал основополагающий принцип решения задачи: воспользовавшись мобильностью, которую обеспечивали одиннадцать сквозных железнодорожных линий, связывающих Западный и Восточный театры военных действий, разгромить войска противников поочередно. Это очевидно, не так ли? — делающий сообщение союзникам молодой генерального штаба подполковник Стремоухов, уже собаку съевший на докладах Высоким Особам, привычно вошел в режим лектора. — Это означает, что Германия должна стремиться к быстротечной военной кампании, нам же с вами выгодно затягивание ее. Подготовку ТВД[47] стороны осуществляют в соответствии с этим принципом. Франция отгораживается от Германии линией крепостей Туль — Эпиналь — Бельфор — Верден. Россия принимает в качестве оборонительной меры более широкую железнодорожную колею, что практически лишает немцев возможности использовать русскую железнодорожную сеть, и эвакуирует западный берег Вислы. Германия всемерно улучшает работу железных дорог и вкладывает деньги лишь в две крепости — Кенигсберг на востоке и Мец на западе. При этом обе они мыслятся как укрепленные лагеря, взаимодействующие с активными полевыми войсками. Важнейшей проблемой в этих обстоятельствах является выбор направления первого удара. Затяжная мобилизация в России вынудила Германский Генеральный штаб поставить первоочередной задачей разгром Франции. Тем самым подразумевалось, что немцы готовы пойти на риск потери Восточной Пруссии и, возможно, всей Австро-Венгрии.
Тут французы не спорили. Глупо как-то спорить с очевидностью. Главной целью боевых действий является уничтожение армии противника. Если же армии нет — то и уничтожать нечего. Не так ли?
— Оправдать такой риск может только быстрая и полная победа над Францией. Вошедшая во все учебники военного искусства оперативная схема 1870 года не может устраивать Большой Прусский Генеральный штаб по причине медлительности. Добиться "идеального конечного результата" в данном случае возможно только за счет осуществления операции на окружение. Поскольку по условиям местности и составу сил Германия не имеет возможности произвести двойной обход, была принята асимметричная оперативная схема. Главный удар наносится правым крылом. Это крыло, развернутое на 2/5 протяженности Западного фронта, включает, по предварительным наметкам, от шестидесяти восьми до семидесяти пяти процентов всех наличных сил Германии. План создаёт колоссальное оперативное усиление. Активный Западный ТВД получает 7/8 войск, причем 5/6 из них направляются на активный участок.