"Они что, совсем тупые? Наступление правого крыла приводит немцев к сердцу Франции. Наступление в Лотарингии в лучшем случае приводит французов на Рейн, форсирование которого с боями — серьезная проблема!"
"Аликс, спокойней. Мы, похоже, провалились" — Елка была меланхолично-спокойна. "Эти люди нас не слушают и слушать не будут. Не хотят потому что".
"Они слушают. Мы их заставили слушать. Но вот заставить их УСЛЫШАТЬ… Вот это действительно… трудно".
"Невозможно".
"Ты пессимистична сегодня. Что-то случилось?" — тревога в голосе Аликс.
"Да нет. Просто пытаюсь найти выход…"
"Да-а, это трудно…"
Николай Николаевич и подполковник как раз пытались объяснить французам, что когда в семьдесят первом году Мольтке потребовал у Франции Мец — и пошел из-за этого города на конфликт с Бисмарком! — чтобы создать такое начертание границы, при котором французы не могли бы сконструировать сколько-нибудь осмысленный наступательный план. То он таки знал, что делал!
В последующие годы Мольтке, затем Шлиффен не жалели денег и сил на укрепление "расширенного военного лагеря Меца". Разумеется, Мец мыслился как крепость, взаимодействующая с полевой армией. Мец оставался на фланге возможного французского наступления в Арденнах. Мец серьезно мешал наступлению с решительной целью в Лотарингии. Штурмовать эту огромную современную цитадель — во всяком случае, с той артиллерией, которую имели французы! — было невозможно. Осада отвлекала на три-шесть месяцев ресурсы целой полевой армии. Между тем, идти на Рейн, а тем более за Рейн, имея на фланге Мец, французы не могли: связность их позиции уменьшалась при продвижении вперед катастрофически. Иными словами, используя Мец в качестве оси маневра, немцы могли выиграть сколько угодно темпов для того, чтобы громить французские дивизии южнее и севернее крепости по частям.
Таким образом, ВСЕ наступательные планы Третьей Республики не стоят и выеденного яйца. Гм-мм… Ведь наступление через Бельгию было бы для французов неприемлемо с политической точки зрения, и к тому же никуда не вело.
Тем не менее — французские генералы желали наступать.
Вот желали — и всё!
А французские политиканы не могли снизить требования. Пепел Эльзас-Лотарингии стучал в их сердцах. Проще говоря — если бы они отказались от этого фетиша, то распаленные четвертью века непрерывной пропаганды избиратели порвали бы их на британский флаг.
"Они будут атаковать, Аликс. Мы так и не смогли их убедить".
"Да. Но ведь они атаковали и ТАМ… У тебя… Ты считаешь?"
"Там им помог Мрачный Юлиус. Здесь против Франции будет играть лично Шлиффен. Если события будут идти естественным путем — у французов нет ни шанса"
Париж с давних пор являлся столицей Заграничной Агентуры Департамента Полиции русского МВД. После того, как Департамент Полиции был разделен на три службы, ЗА осталась в ведении ГПУ, начальником которого был назначен бывший директор парижского бюро П.И Рачковский. Все, с кем сталкивала этого человека его прихотливая судьба, отмечали его энергию, изворотливость, талант к агентурной работе — однако не остались незамеченными его неразборчивость в средствах (Рачковский сделал себе имя на провокациях и других противозаконных действиях) и корыстолюбие. На это государь, по слухам, ответил, что ему нужен не "рыцарь Байярд" и не монах-аскет, а начальник секретной политической полиции, от которого смешно требовать, чтобы он давил революционную гадину в белых перчатках.
Рачковский боролся с революционерами разными путями — он внедрял в их круги осведомителей, освещал наружным наблюдением, поддерживал постоянные связи с чиновниками различных служб стран пребывания (особенно хорошо были налажены связи с парижской полицией), публиковал и рассылал брошюры и газетные статьи, в которых всячески подрывал позиции революционеров и очернял их моральный и политический облик, громил типографии… Но главным его талантом были провокации — например, знаменитое дело 1890 года об организации в Париже лаборатории по изготовлению бомб. Из восьми человек, проходивших по делу, агентами полиции было трое (двое — русской и один — парижской). Или не менее знаменитое дело "Лиги спасения русского Отечества", инспирированной Рачковским — венцом её действий был антиклерикальный налет на собор в бельгийском Льеже, проведенный под анархистскими лозунгами.