— А к чему такая срочность? Вроде ничего такого… принципиально нового за последние лет пять не появилось?
Вместо ответа Александра Федоровна извлекла из ящика своего стола громоздкий длинноствольный пистолет, оснащенный массивным казенником и расположенной под прямым углом рукоятью.
— Знакомый агрегат? Позвольте представить — самозарядный пистолет "Борхард", модель 1893 года. Выпускается фирмой "Людвиг Лёве и Ко". Для того, чтобы выстрелить, вам достаточно нажать на спусковой крючок, все остальное сделает автоматика. Обратите внимание на два обстоятельства. Первое, — императрица выдернула из рукояти магазин, вынула из него патрон и поставила на стол. Рядом встал извлеченный из ящика стола патрон от трехлинейки. В конце ряда воссиял золотистой гильзой бочонок 4,2-линейного револьверного патрона. — Патрон достаточно мощен для того, чтобы сохранять убойную силу на дистанции до километра, а на ста метрах кучность пистолета позволяет уверенно всаживать весь магазин в квадрат со стороной в десять дюймов. Второе. При этом его мощность не настолько велика, чтобы нельзя было использовать автоматику. Что позволяет повысить техническую скорострельность ручного огнестрельного оружия во много раз. Или сделать его полностью автоматическим.
Общее выражение лиц всех присутствовавших в кабинете мужчин можно было расшифровать безошибочно. "А мы-то надеялись" — это в её адрес. И "А что толку?" — это в адрес её идей.
— Сергей Иванович, господа, подумайте. Две сотни метров — это рубеж штыковой атаки. Представьте себе оружие, имеющее массу и габариты карабина, и стреляющее очередями, как пулемет. Скорострельность — до полутысячи выстрелов. Магазин — на двадцать пять-тридцать патронов. Четыре магазина в минуту — от ста до сто двадцати пуль. Вооружить хотя бы каждого десятого в цепи… Посчитайте! И представьте себе, чем встреча с этаким образом вооруженным подразделением закончится для противника.
Лица у офицеров все равно оставалось скептическим. Но уже проглядывали и следы заинтересованности.
— Вот именно для подобных исследований и предназначается завод. Вы сконструируете это оружие. На заводе выпустят пробную партию. Пять-шесть сотен стволов. В Офицерской Стрелковой Школе проведут технические, а в Гвардии — тактические испытания. И если все пройдет хорошо…
— Ну, а если все пройдет плохо? Ведь подобные идеи… они же появляются не каждый день. И даже не каждый год.
— В то время, когда производственные мощности не будут заняты экспериментальными образцами, завод будет выпускать оружие элитного класса. Что-нибудь из того, что разработано в проектном бюро и признано слишком дорогим для массового производства. Ключевые слова — новые идеи и прецизионное качество.
— А патронная лаборатория? Чем будет заниматься она?
— Тем же самым, но в своей области, естественно. Высокоточные боеприпасы для стрелков-спортсменов и охотников. То же прецизионное качество — точно отмеренный порох, идеально посаженные пули, полностью соответствующие эталону… Ну, вы и сами знаете, чем приходится жертвовать ради удешевления массового производства? Ну, вот. А ваша лаборатория ничем этим жертвовать не будет. Но это — потом. А пока что… Николай Федорович… знаете, что общего у вот этих двух патронов? — Александра Федоровна хитро прищурилась и подбросила на ладони трехлинейный и "Борхард".
— Бездымный порох. Бутылочные гильзы. Пули в металлической оболочке. Калибр.
— И созданы они в девяностых годах. Кстати, подумайте на досуге, какая между ними разница. А вот этот старичок…"Смит & Вессон" образца семидесятого года. Калибр четыре и две десятых линии. Американцы и англичане, впрочем, считают, что он равен сорока четырем сотым дюйма. В новой европейской системе это будет 10,67 мм. Дымный порох. Цельнолитая свинцовая пуля безо всяких там металлических "рубашек". Просто, скромно… убийственно. И бесперспективно. Теперь — внимание. Берем ваш, Николай Федорович, трехлинейный патрон. Внизу, у фланца, он имеет диаметр 12,32 мм. В том месте, где начинает сужаться резко — 11,47 мм. На мысль наводит?
Похоже, быстрые прыжки между темами окончательно сбили господ офицеров с толку — проблеск понимания мелькнул только в глазах генерал-майора: