Николай, которого вся эта мигрень затронула только частично, а морока УФС не затронула вообще, радовался недолго — скоро и ему не стало отдыха от дел: бесконечным потоком хлынули в Царское губернские рапорты, Победоносцев наставлял и предостерегал (и приходил он, что было особенно невыносимо, тогда, когда назначал себе сам), министры с противоречащими друг другу докладами, череда военных представлений, прием целого Адмиралтейского совета, подписывание указов Сенату о наградах к своему же тезоименитству… От этого бедняжка Ники одуревал вконец, и если бы не постоянное присутствие рядом душки-жены, благословенного Богом Солнышка, он бы пропал совсем.
Незаметно втягивался Николай в безвыходный жребий стать всемощным всевластным монархом, тяготясь разного рода сомнениями, которые не всегда удавалось отогнать и жене. Что надо было делать? Что говорить? Кого назначать? Кого смещать? С кем соглашаться, с кем — нет?
Но Аликс всегда, благодарение за неё Богу, была рядом, и спасала от бесконечного потока безжалостной бумаги, и всегда могла дать совет и найти золотую середину в министерских докладах, и поддержать, и утешить…
Обычно общение Их Величеств с министрами проходило тет-а-тет — министр докладывал, государь и государыня слушали. При этом Николай вид имел всегда отвлеченный и замечаний не делал почти никогда. Императрица была гораздо более активна.
Поскольку Николай II и Александра Федоровна жили в Царском, а министерства располагались в Питере, то личные аудиенции были неудобны как для министров: ради двадцати минут доклада требовалось потратить минимум три часа на поездку, а рабочий график сбивался на весь день — так и для работы. Министры гениями не были. И в большинстве своем они были людьми глубоко пожилыми, многим было уже за семьдесят. Со всем букетом свойственных этому возрасту недостатков. И разрешить спешно возникающий вопрос иной раз было возможно уже только на следующей встрече. Хотя вопрос-то сам по себе был сущей пустяковиной! И непредусмотрительному министру добавлялась очередная "черная метка" в досье. Но проблему-то это не решало!
Поэтому Елка сразу же запланировала переезд в Царское Село головных частей министерств и ведомств — сам министр и пять-шесть чиновников потолковей. И они будут в распоряжении Их Величеств не только в Царском, но и везде, где только потребуется. Дело в том, что Ники очень любил путешествовать на яхте по Финскому и Ботническому заливам, купаться в Ливадии, охотится в Беловежской пуще и гостить у различных родственников… Работать он любил гораздо меньше. И с наибольшим отвращением относился именно ко встречам с министрами, и всегда стремился увильнуть от этой своей обязанности. Бедному мальчику не нравилось сидеть долгие часы в запертом помещении, рассматривая проблему со всех сторон и пытаясь принять определенное решение, всей душой понимая его важность… и при этом смертельно боясь ошибиться! Ведь министры — они отвечают всего лишь перед государем. А он, император, отвечает перед Богом!
Куда как лучше было бы, если бы… если бы аудиенции, проходя за считанные минуты и избегая многословия, занимали не больше двух-трех часов утром. Освобождая весь день для прогулок, катания на велосипеде и стрельбы по воронам — император обожал стрелять по птицам в дворцовом парке. А главное, освободив его — хотя бы отчасти! — от тягостной обязанности РЕШАТЬ… Ники, возможно, ещё смирился бы с этим. Но Елка, почитавшая нормой государственного деятеля пятнадцать-шестнадцать рабочих часов в сутки, строила график Его Величества исходя из этого представления! Что не могло не привести к первой семейной ссоре, быстро погасшей под ливнем поцелуев — однако императрица была вынуждена считаться с тем, что личные встречи с министрами занимают именно столько времени, сколько угодно Императору. Перевод части министерских канцелярий в Царское позволял решить и эту проблему. Одно дело — влиять на министров, когда они — в Питере, а ты — в Царском… А так — совсем же другое дело!
Первый раз Новый Год они отпраздновали в Царском Селе. Первый в их жизни семейный праздник… Да и мастера как раз закончили отделывать их семейные покои в Александровском дворце… Поэтому Аликс уговорила Ники отпраздновать Новый Год дважды — первый раз по европейскому, григорианскому календарю, к которому она привыкла с детства. Тихо, по-семейному уютно, с миниатюрной ёлочкой, под которой укрывались личные, сделанные своими руками подарки — Аликс подарила Ники его портрет карандашом в мундире преображенского полковника, а он ей — собственноручно переписанные в красивую книжечку любимые стихи любимых поэтов… С развешанным по всем покоям лапником, запахом хвои и мандаринов, скромным ужином тет-а-тет…