— в вождении колонн на театре войны вообще и на поле сражения в особенности;
— в избрании, совместно с военными инженерами, позиций и пунктов для крепостей и укреплений;
— в выполнении военно-статистических, военно-исторических и военно-административных работ".[14]
Для того, чтобы эти задачи выполнять, офицеры Корпуса имели исключительное право занимать некоторые должности, так и именовавшиеся — должностями Генерального Штаба. Их функции были "очерчены в тех положениях, коими совокупно со штатом определяли состав и назначение того или другого штаба или управления, в составе коих положено иметь офицеров Генерального Штаба". В Главном Штабе таких должностей было ровным счетом двадцать три!
В принципе, все это не очень отличалось от Европы. Там тоже выпускники Академии составляли особую корпорацию с особыми же привилегиями. Разница — и огромная! — заключалась в том, что и во Франции, и в Австрии, не говоря уже о Германии, структура и задачи Генерального Штаба были четко определены и жестко взаимосвязаны. При этом в Германском Генеральном Штабе сидели девяносто из ста восьмидесяти офицеров ГШ. Ровно половина! Плюс все семь десятков "причисленных". В Австрии — пятьдесят пять генштабистов из ста семидесяти пяти и двадцать причисленных из ста восьмидесяти.
Русский же Главный Штаб занимался всем сразу — и в его состав входило двадцать три офицера Генерального Штаба… Это из без малого шести сотен чинов Корпуса!
Коротко говоря, в Германии под термином "Генеральный Штаб" понимается вполне определенная воинская специальность. А вовсе не совокупность офицеров, носящих особый мундир. Иной раз независимо от того, где они служат. Там офицер ГШ не сидит в канцелярии Военного Министерства, не преподает в военно-учебных заведениях…
Это, конечно, не значит, что там нет офицеров, прошедших службу ГШ — может быть, таких офицеров там даже много. Но мундиров Генерального Штаба они не носят, поскольку мундир это присвоен вполне определенной специальности и только определенным должностям!
Когда Военное Ведомство в январе 1894 года вдвое увеличило численность поступающих с расчетом на два курса, то в разъяснении к приказу было сказано, что "подобными мерами имеется в виду достигнуть не только обеспечения пополнения Корпуса офицеров ГШ, но и развития военного образования среди офицеров армии". И эта последняя цель ставится на первое место. Надо сказать, подобные заявления давно уже стали общим местом. И каждый раз они вызывали одну и ту же дискуссию. В "Разведчике", "Русском Инвалиде", "Военном Сборнике" и разных других изданиях совершенно разные люди задавали один и тот же вопрос: не являются ли эти задачи прямо противоречащими друг другу? Распространение военных знаний в армии требует широкого охвата. А создание Корпуса офицеров ГШ — совсем наоборот, тщательного отбора будущих генштабистов. То есть большого отсева претендентов. И особых критериев отбора. Ну, а после того, как тем же самым приказом, что и расширение приема, были ужесточены и требования к поступающим… Вопросы посыпались градом. Потому что ужесточены они были… странно.
По старым правилам для вывода среднего балла оценки за оба иностранных языка складывались, и на итоговую оценку выводился средний балл в категории "Иностранные языки". По новым правилам их учитывали раздельно. Это значило, что за счет отличного знания иностранных языков можно было компенсировать недостатки, скажем, в тактике или русском. Для армейского офицера иностранные языки — вечный камень преткновения. Где и как их может учить армейский поручик? Ну, допустим, свободное владение немецким — не такой уж труд. Если часть стоит в западных округах… А вот где можно выучить французский — так, чтобы получить хотя бы минимально проходной балл?
Не претендуя на высоты мысли, автор заметки из "Разведчика" задавался простым вопросом. Конечно, иностранные языки необходимы будущему офицеру Генерального Штаба. А зачем они обычному строевику, окончившему "общий" курс и возвращающемуся в войска для "повышения среднего уровня военных знаний"?
Эта, в принципе — на фоне общих проблем российской армии — мелочь, ярко высвечивала стоящую перед руководством Академии и Военного Ведомства дилемму.
Ранее Елена просто не включала её в круг своего внимания, которое занимали другие дела. Много других дел. Много — это ещё очень слабо сказано. А поскольку вопрос Академии Генерального Штаба и Генеральный Штаб в целом ещё не полыхали ясным пламенем… Армейский афоризм: "Решение принятое и исполняемое условно считается правильным". И ещё одна мудрость, кажется, из числа законов Паркинсона: если что-то работает, хоть бы и плохо, не стоит сносить его до основания в надежде построить нечто получше. Надежды могут и не оправдаться.