К сожалению, японцы недооценили психологический эффект: завеса секретности, сотканная ими вокруг линкоров типа "Ямато", развеялась только в 50-х годах. А если бы американцы ЗНАЛИ, какие на самом деле СКАЗОЧНЫЕ чудища могут повстречаться их новейшим и очень дорогостоящим линкорам типа "Вашингтон"… Они были бы как минимум намного менее решительными в планировании операций.
Отсюда — переход к заканчивающей парад "линкорных" доктрин "Теории риска", состыковывающейся с концепцией "fleet in being". Дословно это переводилось как "флот в бытии" или "существующий флот" и использовалось как общеупотребительное обозначение достижения военно-морской мысли, в краткой формулировке звучащего приблизительно следующим образом: "Флот оказывает влияние [на политику и стратегию] самим фактом своего существования".
Вырастающая из неё "теория риска" шла немного дальше и сильно наискосок. Она заранее соглашалась с тем, что флот № 1 неизбежно победит в столкновении с флотом № 2. Однако — какой ценой? Потери, понесенные в ходе генерального сражения, могут быть настолько тяжелы, что флот державы, удержавшей свой титул "Владыки Морей", окажется слабее, чем флот державы № 3, в конфликте не участвовавшей вовсе!
Эта крайне интересная теория была слаба в одном — она фактически превращал военно-морские силы в инструмент политического давления на психологию противника, заменяя боевую силу на грозный вид. Корабли строились не для того, чтобы побеждать в генеральных сражениях, а для того, чтобы пугать вражеских политиков! Для чего им требовалось, как минимум, не потонуть в первом же бою. В прошлой реальности сочетание "теории риска" с доктриной "fleet in being" и обычным нежеланием рисковать ОЧЕНЬ дорогими кораблями привело Германию к катастрофическому поражению в Первой Мировой Войне. В 1914 году шансы у немцев ещё были — а вот в 1916 году их уже не оказалось. И то, что следствием Ютланда стало падение Британской империи, вряд ли утешало германских адмиралов — поскольку было последствием ну очень отдаленным. А вот самозатопление германских кораблей в Скапа-Флоу случилось всего лишь три года спустя!
Теоретикам генеральных сражений кораблей основного класса — в 90-х годах XIX века это были эскадренные броненосцы — противостояла французская "Jeune Ecole"[26], созданная в конце 1870-х годов под влиянием успехов русских минных катеров в борьбе с турецким флотом на Черном Море. Гиацинт Об, адмирал и морской министр, главный теоретик, фактически и создавший эту школу, вывел из действий парохода "Великий князь Константин" и его героического капитана мысль, что с любым кораблем, включая и эскадренный броненосец, может справиться обычный минный катер. Стоящий, по сравнению с тем же самым броненосцем, сущие гроши. Логике это, в общем, не противоречило, а потому мысль оказалась привлекательной. Тем более, что и практикой она была проверена — монитор "Сейфи", бриг "Османие" и пароход "Интибах" потоплены, броненосец "Иклалие", монитор "Ассари Шевкет" и канлодка "Хивзи Рахман" тяжело повреждены — а возразить столь заманчивой мысли ни у кого рука не поднялась.
По крайней мере, для Франции, перманентно готовившейся к войне с Англией, берега которой через пролив Па-де-Кале можно увидеть в хороший бинокль, минные катера и миноноски действительно могли заменить корабли основного класса. Атакуя одновременно с разных направлений, они способны были пустить ко дну любую эскадру, состоящую из тихоходных неповоротливых броненосных кораблей! Адмирал Об недаром сравнивал свои минные суда с москитами, способными, собравшись большой стаей, насмерть зажалить громоздких неповоротливых бегемотов-броненосцев.
В самом скором времени вслед за французами с воплем "А я это же самое давно говорил!" хлынули и все остальные. В особенности идея "москитного" флота понравилась тем, у которых экономики на сильный броненосный флот не хватало. Однако Франция, гордясь своим приоритетом в теории, боролась за первое место в практике. К лету 1896 года в строю французских ВМС окажется триста семьдесят "torpilleurs"!
В глазах людей, не столь озабоченных доктриной "Jeune Ecole", это было довольно сомнительное достижение — хотя бы потому, что миноносец 1-го класса, имевший водоизмещение в 100–150 тонн, при скорости в 25–27 узлов имел дальность плавания в 500–600 миль и совершенно ничтожную мореходность. Миноносец 2-го класса, в русской терминологии именовавшийся "миноноской", был в этом отношении ещё хуже, а единственным его плюсом была возможность переброски по железным дорогам и внутренним водным путям — что позволяло оперативно собирать мощнейшие ударные кулаки из десятков и даже сотен кораблей на нужном театре.