— Поскольку мать меня постоянно пилила и довольно жестоко высмеивала, я искала утешение в булочках и конфетах, и это стало моей страстью, — подытожила она свой рассказ и невесело рассмеялась. — Наверное, поэтому я и стала кондитером, что не могла без сладкого жить.
— А твой отец? — спросил Эдвард и, развернув к себе стул, сел на него верхом. — Как он относился ко всему этому, пока был жив?
— Большую часть времени он пропадал на работе, а когда приходил домой, то старался, как мог, смягчить материнские упреки. Но он имел лишь смутное представление об истинном положении дел. А я никогда не жаловалась.
Прежде Трейси никогда не делилась с посторонними этими грустными воспоминаниями детства. Открывая сейчас перед Эдвардом душу, она испытывала одновременно облегчение и страх.
— Потом, когда папы не стало, уже никто не служил для матери сдерживающим фактором.
— А где она сейчас, ваша мать? — спросил Эдвард.
— Умерла год назад.
Ее кончина принесла Трейси не только избавление, но и боль, ведь за всю жизнь ей так и не удалось добиться благосклонности матери. Она часто задумывалась, как бы отнеслась мать к ее достижениям в кондитерском бизнесе. Стала бы гордиться ее успехами или снова нашла бы повод поворчать и покритиковать младшую дочь за выбор профессии, который мог отрицательно сказаться на ее весе?
Этого Трейси не знала и была счастлива, что не знает, потому что кондитерская была для нее единственным занятием, которое приносило ей удовольствие и давало средства к существованию.
Но вечное недовольство матери составляло только часть проблем Трейси. Рискнув поделиться с Эдвардом тем, что ее мучило много лет, Трейси решила идти до конца и выложить все карты на стол. Пусть он имеет полное представление и о ней, и о ее комплексах.
— На протяжении всего детства мать постоянно пыталась сталкивать нас с Маргарет лбами. В старших классах мальчишки неизменно нас сравнивали и доставали меня вопросами, почему я не такая красотка, как Марго, и почему я толстая, в то время как моя сестра тонкая как тростинка.
Трейси прерывисто вздохнула и рискнула посмотреть на Эдварда. Он с нетерпением ждал продолжения ее рассказа.
— Не стоит говорить, что в школе меня почти не приглашали на свидания, да и в колледже за мной особенно никто не ухаживал. Основную массу моих знакомых мужчин интересовали только внешние данные женщины и соответствие голливудскому стандарту. Мои же формы и внешность оставляли желать лучшего. Кружить мужчинам головы мне было нечем.
— Не стану спорить, что это довольно примитивный подход, но в студенческие годы парней больше интересуют легкие связи для приятного времяпрепровождения.
Трейси не могла не согласиться с Эдвардом, но это не облегчало ее ситуацию. Все эти годы она жила с комплексом неполноценности. Интересно, а он тоже по такому принципу выбирал женщин, с которыми встречался? Салли, к примеру? Для приятного времяпрепровождения и ни для чего серьезного?
Если да, то к какой категории относится она?
К категории женщин, которые соблазняют мужчин с помощью стимулирующих возбуждение специй, так что внешность не имеет значения, услышала Трейси издевательский внутренний голос.
— В какой-то момент я поняла, что так и останусь за бортом жизни, если не предприму каких-либо радикальных мер, — призналась Трейси и скрестила на груди руки, словно хотела защитить себя от какой-то потенциальной угрозы. Хотя никакой угрозы на самом деле не существовало, она все равно ничего не могла с собой поделать. — Я села на жесткую диету и довольно сильно похудела. Вообрази, я стала пользоваться у парней удивительной популярностью! — В ее голосе появились легкие саркастические нотки. — Тогда я познакомилась с Чаком. Он был настоящий красавчик. Он влюбился в меня по уши. Мы встречались около года, пока я не начала снова набирать вес. Тогда Чак поставил мне ультиматум: либо я снова сяду на диету, либо мы расстанемся.
— Вот ублюдок! — прокомментировал Эдвард.
— Как ты, наверное, догадался, на этом наши отношения закончились. Я снова набрала все сброшенные мной килограммы и пришла к выводу, что должна смириться со своей наружностью и полюбить себя такой, какая я есть. И еще я решила, что всегда буду такой и не стану меняться в угоду мужчине.
— И не нужно! Трейси усмехнулась. — Не скажи. Мужчины в большинстве своем мечтают о красивых, стройных и сексуальных женщинах.
Эдвард порывисто встал со стула и подошел к ней.
— Нельзя судить обо всех мужчинах по отдельным личностям, Трейси.
Смысл его слов, тон, которым они были сказаны, и проникновенный взгляд его глаз вызвали у Трейси страстное желание поверить, что он, Эдвард Беркли, другой.
— А как насчет женщин, с которыми ты встречался, Эдвард? Салли, к примеру? — спросила она и испугалась, что осмелилась задать подобный вопрос. Но, раз уж они затронули эту тему, она больше не могла молчать. — Разве она не красивая, не стройная, не сексуальная? Конфетка, а не женщина.
Неожиданный вопрос застал его врасплох, но Эдвард без труда осознал, насколько важен для Трейси его ответ. Для них. Он задумался. Он не имел права на ошибку и не хотел торопить события. Пока он не мог признаться Трейси в своих чувствах. Она бы его не поняла, не поверила. Слишком ответственный наступил для них обоих момент, и, поскольку испытываемые им эмоции были новыми, Эдвард полагал, что сумеет дать Трейси то, чего она от него ждала.
— Это как посмотреть. Внешне Салли действительно соответствует описанному тобой идеалу.
Трейси отвела глаза, но Эдвард успел заметить мелькнувшую в них боль.
Он повернул ее лицом к себе. Его взгляд был честным и открытым, в нем Трейси могла найти ответы на мучившие ее вопросы.
— Я встречался с женщинами, подобными Салли, потому что так мне было легче сохранять дистанцию и не вовлекать чувства, — пояснил Эдвард, моя Бога, чтобы Трейси его поняла. — Я знал, что интересую их только из-за денег. У меня не было времени на серьезные отношения, поэтому женщины вроде Салли меня вполне устраивали. К тому же они сами меня находили. Но когда стремишься к чему-то настоящему и продолжительному, то обращаешь внимание не на блестящую упаковку, а на то, что внутри. Салли, как и ей подобные, в этом плане не вызывают энтузиазма.
По этой причине и привлекла его Трейси. Но, к несчастью, она отказывалась поверить, что Эдварда покорила ее статная фигура и, особенно, ее доброе, щедрое сердце.
Эдвард заметил в ее глазах и растерянность, и проблески надежды, но решил предоставить ей возможность самой сделать вывод относительно себя и их будущего. Не в его власти избавить Трейси от ее комплексов. Если она хочет, чтобы у них все было хорошо, то должна руководствоваться собственными чувствами, должна довериться ему. Должна раз и навсегда поверить в себя.
Он убрал руку от ее лица, хотя умирал от желания привлечь Трейси к себе и осыпать поцелуями, чтобы она перестала терзаться. Он знал, что, если бы Маргарет не появилась столь несвоевременно, то вечер закончился бы для них физической близостью. Все шло к тому. Но сейчас, после серьезного разговора, любовная игра представлялась неуместной. Им обоим было о чем подумать.
— Как насчет того, чтобы закрыть магазин и разойтись по домам? — предложил Эдвард.
— Хорошая идея.
Трейси торопливо кивнула и направилась к двери своего кабинета. Она вскоре вернулась с ключами в руках и сумочкой, ремешок которой был перекинут через плечо. Вместе они заперли кондитерскую, и Эдвард проводил Трейси до ее автомобиля. Он открыл для нее дверцу со стороны водителя и запечатлел на губах Трейси легкий, целомудренный поцелуй, продлив его чуточку дольше, чем собирался.
Эдварду стоило огромного усилия воли устоять перед соблазном привлечь Трейси к себе и задушить в страстных объятиях. Но всему свое время.
Отстранившись от Трейси, Эдвард заглянул ей в глаза и улыбнулся.
— Увидимся в субботу вечером.