«Подойдёт?» — я уже сказать не успел, кулак главного по восстановлению справедливости оказался глубоко у меня в животе. Благо до пробития насквозь, как я в первую секунду почувствовал, дело не дошло, но от остатков съеденного перед аукционом обедо–ужина я избавился на раз. Вперемешку с горькой желчью. Следующим ударом сапога меня отбросило на метр в сторону, и изо рта потекла новая порция блевотины. Удивительно ещё что без крови. Третий удар пришёлся сверху вниз кулаком по голове, от чего я ударился ещё и об пол. Больше меня, к счастью, бить не стали. Видимо, кое–кому всё–таки стало стыдно.
— Отдайте его нашему гению, пусть практикуется, — бросил босс, стирая с одежды капельку рвоты. — Если выживет — дадим ему вещи, о которых просит.
Судя по дружному хохоту, моё выживание не предполагалось.
Меня подхватили под руки и куда–то потащили. В голове бил набат, а в ушах звенело, перед глазами всё плыло, так что хотя бы немного осознать маршрут не представлялось возможным. Но, судя по тому, что времени прошло от силы минуты две, это было совсем недалеко. Открылась тяжёлая, явно железная дверь, и в нос ударили запахи крови, дерьма и мочи, не разбавленные канализационной водичкой, а, так сказать, свеженькие, а ещё слишком хорошо знакомая мне горьковато–кислая вонь тел мутантов. В глаза ударил ослепительный, после густого полумрака канализации и сумрака главной базы, свет.
— Эй, тебе новенький. Босс сказал, можешь делать с ним, что хочешь, оторвись по полной! — раздался голос над ухом.
— Правда?! — уже от одного этого слова веяло такой яркой безуминкой, что у меня сжалось всё, что только могло сжаться. — Отлично! Давайте–давайте, тащите его сюда! Вот сюда! — меня, наконец–то, подняли в вертикальное положение, правда, только чтобы вновь положить, уже на спину, на варварски–пыточного вида стальную раму с ремнями. — Отлично–отлично, теперь пристёгивайте! — вокруг кистей, плеч, щиколоток, бёдер, пояса и шеи поочерёдно сомкнулись обшитые чем–то мягким ремни. В какой–то момент я попытался вырваться, но получил мощный удар в нос и вновь оказался откинут на раму. — Всё? Спасибо, ребятки! А теперь кыш–кыш–кыш отсюда!
— Больно надо на это смотреть, — произнёс один из тащивших меня молодчиков.
— Откуда я знаю, что тебе там надо?! — тут же взвился «гений». — Вы ведь не хотите украсть мои работы?!
— Валим отсюда…
— Ага…
Дверь с лязгом захлопнулась.
— Итак, голубчик, — говорившего я так и не мог увидеть, но вновь всплывшее перед глазами оповещение о переходе за порог заурядности отлично подтверждало тот факт, что один его голос оказывал достаточное психологическое воздействие. — Мне, похоже, дан полный карт–бланш, такое редко бывает! Обычно от меня требуют, по крайней мере, чтобы объекты оставались живы, а это значительно сужает круг возможных экспериментов. Но с вами, голубчик, мы сможем попробовать то, о чём я уже давно мечтал! Правда, на всё сразу вас, скорее всего, не хватит. Так что, раз уж вы обеспечили мне столь редкую возможность поработать вволю, я в качестве благодарности даю вам выбрать. Какую из моих печатей вы бы хотели испытать первой?
Стоп… что?
Моему мозгу, начавшему потихоньку приходить в себя после перенесённой болтанки и уже робко пытавшемуся отыскать выход из творящегося ада, потребовалась пара секунд, чтобы осознать смысл вопроса. Печать? Как Сын апокалипсиса печать? Забудем на секунду, что я примотан ремнями к пыточному агрегату и что у меня из носа течёт река крови. Я нахожусь в кабинете, явно принадлежащем безумному учёному. И он предлагает испытать одну из явно небезопасных экспериментальных фиговин, безопасные не экспериментальные варианты которых дают людям крутые сверхъестественные способности? Это ведь то, о чём я подумал, правильно? Ещё один рояль в кустах? В таком случае…
— Давай самую убойную! — на моём лице расплылась неконтролируемая улыбка.
Это точно было оно! Способ стать сильнее. Автор сто процентов уже всё продумал, как и с убийством мэра. А значит, если теперь от меня требуется только лежать смирно и терпеть побочные эффекты, всё пройдёт успешно!
— Серьёзно?! — я услышал шуршание колёс по полу и, чуть скосив глаза, смог, наконец, увидеть сидящего в кресле–каталке старика с нездоровым блеском с глазах и в странной шапочке, плотно обхватывающей лысую голову. Мне понадобилось несколько секунд на то, чтобы осознать, где я видел этот землисто–серый цвет и похожие на кору наросты, но, в конце концов, до меня всё–таки дошло. Он сделал себе шапку из кожи мутанта… вот это уже вполне тянет на безумного учёного, тут грешно было бы придираться.