Типично, что в этот момент, на всякий случай, Березовский уже имел в кармане документ о наличии у него израильского гражданства.
— Он не говорил вам, сколько было потрачено средств на “возрождение” рейтинга Ельцина?
— Нет, об этом мы не говорили — потому что Борис на это не потратил ни копейки, думаю. Вообще, Борис никогда своих денег не тратил. Борис договаривался о том, что деньги потратят другие. Свои деньги любой дурак может тратить. Борис считал себя умным. Поэтому после победы Ельцина на выборах 1996 года «Сибнефть» по общей договоренности стала структурой, которая в будущем должна была финансировать все президентские кампании для победы нужного кандидата. С тех пор нужные кандидаты каким-то волшебным образом действительно побеждали. А Березовский жил на деньги «Сибнефти» и тратил деньги «Сибнефти», где состоял с Романом Абрамовичем партнером 50 на 50. Ирония заключалась в том, что всю свою оппозиционную политическую дейтельность из Лондона Березовский вел тоже на деньги Абрамовича («Сибнефти»).
— Появление выигрышной фигуры генерала Лебедя на тех же выборах в 1996 году (который затем подарит Ельцину свои голоса) тоже приписывали гению Бориса Абрамовича. Так ли это?
— Борис никогда об этом не рассказывал. Мне кажется, что к Лебедю никакого отношения в тот период Березовский иметь не мог. Борису много чего молва приписывала, к чему он не имел ни малейшего отношения. В первую чеченскую войну Березовский был, как и должно было быть прокремлевскому функционеру, на стороне Кремля, а потому изначально выступал против Хасавюртских соглашений, инициатором которых с российской стороны был именно Лебедь. Это позже Борис перестроился и стал выступать за мир с Чеченской республикой, что только увеличило число его врагов.
Позже, когда Лебедь был губернатором Красноярского края, мы летали к нему в составе «Летающего госпиталя» (который тоже финансировался «Сибнефтью») и Борис вел какие-то переговоры с Лебедем о Красноярском алюминиевом заводе «Русале». Но ничем хорошим переговоры эти для владельцев завода и Березовского, как посредника, не закончились. Лебедь, получивший от владельцев завода огромные деньги на предвыборную кампанию, в обмен на обещание не трогать завод, после того, как стал губернатором, решительно был настроен подмять завод под себя. Впрочем, это ему не удалось, так как вскоре он погиб в вертолетной катастрофе.
— Как Березовский относился к государству?
— Смотря к какому. Если он был частью этого государства, частью власти — он был за государство, как и Александр Волошин или Анатолий Чубайс. Когда Борис перестал быть частью российской власти и российского государства, он осознал, что либеральная американская модель децентрализованного государства под ельцинским лозунгом, обращенным к губернаторам: «берите себе столько власти, сколько сможете удержать» Борису с его частным самолетом ближе и выгоднее, чем кремлевская централизация, когда всё управляется из Москвы и Березовский с самолетом всем только втягость. Конечно, Борис до эмиграции в Лондон в 2000 году и после эмиграции — разные люди. Он сильно эволюционировал в сторону традиционных либеральных западных ценностей. Не поймите неправильно: он развернулся бы в прямопротивоположную сторону, если бы того потребовали обстоятельства (а что такое «требование обстоятельств» всегда решал сам Березовский).
— Он как-то отмечал для себя свои достижения? Считал ли он, что 90-е годы прошли в России под его звездой? Были ли у Березовского в 90-е враги, которых бы он на самом деле боялся? В чем по-вашему была сила и слабость Березовского?
— По-человечески Борис никого не боялся. Не то, что он верил в свою бессмертность и всесильность в медицинском или физическом смысле этого слова. Но после первого покушения на него, когда он случайно остался жив, потому что сел слева за водителем, а не справа, как обычно, он поверил, что это знак, судьба, что это не случайно. В свою звезду он верил. И это стало его очевидной слабостью. Поставив в 1996 году «своего президента» Ельцина, а в 2000-м — «своего президента» Путина, он поверил, что постиг тайну возведения в президенты любого нужного ему человека. А выиграв в лондонском суде дело против Михаила Фридмана, он решил, что познал британскую судебную систему и знает, как выиграть в британском суде всякий иск.
Разумеется, у Бориса, как и любого человека, были свои слабые стороны. Одна — его неспособность расставлять приоритеты так, как они расставлены у обычных людей. Понятно, что это делало его непрогнозируемым, загадочным, таинственным, вселяло другим людям страх, вызванный непониманием хода его мыслей. Но из-за этого в реальных схватках, там, где кончалась война нервов, денег, блеф и покер, и начиналась просто борьба — он проигрывал. Потому что в банальной борьбе время и энергию (не говоря уже про деньги) нужно было тратить на противостояние противнику, а не на получение «кайфов» от противостояния. А у Бориса всегда всё было про «кайфы».