Попала Евдокия Завалий к морякам, в морскую пехоту. Много в то время было в станицах Кубани моряков–черноморцев, из которых формировались самые лихие штурмовые отряды. Когда она была в этом отряде, на железнодорожную станцию налетело более двадцати вражеских бомбардировщиков, станцию засыпали бомбами.
На железнодорожных путях — вагоны с эвакуированными детьми. Дети бегут в укрытия, фашисты расстреливают их из пулеметов. На вербе убитая женщина. Забросило ее туда взрывом. Поодаль лежит старшина с перебитой напрочь ногой. Наложила ему жгут, остаток ноги оторвала. Немного погодя осколками бомбы свалило командира. Рядом что‑то горело. Раненый был без сознания. На себе не унесешь — больно тяжел. Перекатила его на плащ–палатку, перетащила в безопасное место, перевязала, уложила на сено.
Через несколько дней в часть приехало военное начальство. Построились. И вдруг—-вызывают Завалий.
«Что такое? — насторожилась Дуся. — Неужели перевязку неправильно сделала?»
— За спасение командира… наградить орденом Красной Звезды.
Долго потом ходила сама не своя. Гладила осторожно орден пальцами. Казалось, даже выше ростом стала. А была маленькая, тоненькая. Но после всего, что видела, решила сама уничтожать тех, кто убивал детей, жег и разрушал города и села.
Дуся сменила санитарную сумку на автомат и гранаты. Участвовала в освобождении станиц Крымской, Абинской, Ахтанизовской, селения Табак–совхоз.
Как‑то привезли на передовую рисовую кашу, вино.
— Нет, закусывать будем потом, как погоним фрицев, — сказал старший лейтенант. — Что‑то они впереди накапливаться стали.
Только скомандовал: «В атаку», как пуля угодила ему прямо в голову.
Почувствовала Евдокия — заминка получается. Вскочила, да как крикнет, — а голос молрдой, звонкий: «Рота, за мной!». Рванули моряки вперед так, что и связь потеряли. А поколотили фашистов здорово.
И тут снова ранило Завалий — то ли снарядом, толи миной, но получила и осколков порядочно, и контузию: потеряла слух. Долго продержали в госпиталях, возили и в Москву, но все же поставили на ноги. Вернулась к морякам и еще злее воевать стала. За отвагу, за воинское мастерство назначили ее — девушку! — командиром взвода автоматчиков, — небывалое для моряков дело!
С моряками совершила Дуся еще никем не воспетый и как следует не описанный освободительный поход морских пехотинцев вдоль черноморских берегов до самого Дуная и по Дунаю — до Вены. Поход, в котором каждый шаг давался с боем и был полит своей и вражеской кровью.
Вместе со своим взводом Евдокия Завалий участвовала в штурме Севастополя и одного из самых важных узлов сопротивления врага — Сапун–горы.
О подвигах девушки–командира в этом бою без слов говорит полученный ею орден Отечественной войны I степени.
А потом была переправа через Днестровский лиман под Аккерманом. Подойти вплотную к занятому врагом берегу боты не смогли. Высадились и пошли в атаку по пояс в воде. В схватке уже на берегу Завалий ранили штыком в ногу, а осколки гранаты впились в бок.
После выздоровления догнала свою часть уже за рубежом нашей страны. Освобождали от оккупантов румынские города, болгарские, венгерские. Прошли Констанцу, Варну, высаживались в Бургасе. С Краснознаменной Дунайской флотилией поднялись по великой реке до Будапешта. В Будапеште и довелось пройти подземельем к вражескому штабу.
Будапешт освобожден, но война еще не кончена. Приказ был краток: занять километрах в пятидесяти от города Комарно высоту «203». Погрузились на катера и подошли к незнакомому берегу в тылу врага.
Высаживались прямо в ледяную воду. С ходу поднялись на высотку, которую приказано было занять.
Спохватились гитлеровцы, да поздно —наши уже окопались. Высотка господствовала над путями отступления фашистов, и поэтому они решили очистить высоту во что бы то ни стало. Атаки следовали за атаками.
На третий день кончились припасы. Ни у кого ни сухаря. Ни глотка воды. Но моряки знали: вот–вот должны подойти подкрепления. Поддерживала и наша дальнобойная артиллерия: била по немцам.
Ночью снизился самолет, два мешка с припасами сбросил, да неудачно: один слетел под откос, откуда достать невозможно, другой зацепился за куст и повис над обрывом. Пробовали достать — троих матросов немецкие снайперы убили. Четвертым отправился пятнадцатилетний воспитанник отряда Митя Собинов. Чтобы не слетел с обрыва, привязали его ремнями, собранными чуть ли не со всего отряда. Ранило его в руку и ногу, а достал все же мешок, добрался с ним до окопа, и тут сразило его автоматной очередью.