В Словакии Сергей Павлович осмотрел Научно-исследовательский институт автоматизации и механизации в Новом Мясте (над Вагом) и Научно-исследовательский институт сварки.
Путешествие по Чехословакии завершилось отдыхом в домике вблизи Штрбского плеса в Высоких Татрах. В середине июля Королевы вернулись в Москву.
Трое на «Восходе»
Между тем работа над «Восходом» подходила к концу. Этот корабль, развивая все лучшее, что было в «Востоках», во многих отношениях шел дальше них. Не было системы катапультирования — корабль должен был мягко приземляться. Много было нового приборного оборудования.
Приближался испытательный полет на «Восходе» — первой космической лаборатории.
Конец августа и сентябрь 1964 года Сергей Павлович провел в командировках. Лишь 27 сентября он прилетел с космодрома в Москву, чтобы решить вопрос о предстоящей операции у жены, успокоить и подбодрить ее.
Операция назначена на 1 октября. А пока он возвращается на космодром. Дела снова захватили его. Но неожиданный случай опять растревожил ему сердце. На старте он заметил, что один из ведущих специалистов как-то по-особенному хмур и подавлен. Королев деликатно поинтересовался у его друзей: «Отчего бы это?» — «У него супруга в больнице и очень плоха». Сергей Павлович вызвал специалиста:
— Почему молчите о болезни близкого человека? Можно было бы вас отпустить…
— Как же я мог сказать такое, если у вас у самого жена в больнице? — ответил стартовик.
Лицо Королева мгновенно помрачнело.
— Не будем об этом… - глухо сказал он. — А отпуск все же возьмите.
30 сентября Сергей Павлович спешит в Москву. Убедившись, что операция у жены прошла благополучно, он 2 октября улетел на подготовку к пуску «Восхода».
Владимир Комаров так вспоминал о днях подготовки к полету: «Сергей Павлович вечером накануне запуска „Восхода“ пришел в домик, где мы находились. Мы вместе вышли на улицу, смотрели на звезды. Сергей Павлович говорил о Луне: „Сам бы полетел туда, но возраст не позволит. Вам придется лететь“».
Наверное, для успокоения экипажа говорил он в тот вечер больше всего на отвлеченные темы. А утром мы узнали, что ночью он опять приходил, спрашивал у врача, как мы спали, как вели себя.
Перед полетом он сказал: «Ну вот, Володя (всегда называл он меня по имени и отчеству, а тут просто по имени, что очень тронуло меня), наступил и твой час. Счастливого пути, ждем на Земле».
Так же тепло напутствовал Сергей Павлович и Константина Феоктистова, и Бориса Егорова. Старт состоялся 12 октября 1964 года в 10 часов 30 минут.
И вот снова командный пункт, снова просторная комната с графиками, картами, магнитофонами, телевизорами. Очередной сеанс связи.
Входит Сергей Павлович и включается в радиопереговоры с экипажем:
— Дайте нам связь с «Рубином» (позывной «Восхода». — П. А.).
Он спрашивает Комарова, Феоктистова и Егорова о самочувствии.
— Отлично! Отлично! Отлично! — отвечают они.
Следующий вопрос Королева к Феоктистову:
— Как выполняете программу?
— Все идет нормально. Время летит быстро, а работы много.
— Ну что ж, — смеется Сергей Павлович, — оставляю вас на сверхурочную работу. Только сверхурочных не будет. Учтите.
— Готовы на общественных началах.
Такие сеансы связи проводятся регулярно. И каждый раз микрофон оказывается в руках Сергея Павловича.
«Сергей Павлович, — вспоминал потом Владимир Комаров, — требовал от нас четких сообщений из космоса о работе приборов, об атмосфере корабля. Но находил он возможность и подбодрить нас, и пошутить. Так, говоря с Борисом Егоровым, он сказал ему: „Ну а вы там пальцы всем прокололи, не забыли? И себе также укол сделайте“».
Во время одного из сеансов Владимир Комаров обратился к Сергею Павловичу с просьбой:
— Увидели много интересного. Хочется кое-что уточнить, разобраться получше. Весь экипаж просит продлить полет еще на одни сутки!
— Много есть, о друг Горацио, чудес на свете! — строчкой из Шекспира ответил Сергей Павлович. — Конечно, много интересного. Но… будем выполнять программу!
Сергей Павлович рассказал на космодроме журналистам, как будет приземляться трехместный корабль:
— Посадка любого космического корабля — трудное дело. Едва ли менее сложное, чем вывод корабля на орбиту. Собственно говоря, при посадке надо решать обратную задачу — погасить всю скорость, которую сообщила ему ракета. Прежде всего нужно помнить, что корабль входит в плотные слои атмосферы с огромной скоростью. Возникают большие тепловые и динамические нагрузки. Естественно, что от того, как входит корабль в плотные слои, зависит очень многое.
Правильный вход обеспечивает целостность корабля. Мы знаем, что газовая оболочка Земли надежно прикрывает ее. Большинство метеоритов, влетев в атмосферу, сгорает. Корабль не должен сгореть!
Но это зависит не только от соответствующей конструкций корабля. Важно и то, как происходит его спуск, так сказать, — технология спуска. Наш корабль будет спускаться по определенной траектории, которую мы можем выбирать.
Конечно, мы прежде всего думаем о людях, которые спускаются в корабле. Мы должны сохранить все жизненные условия, не допустить больших перегрузок. А те перегрузки, от которых мы избавиться не можем, должны действовать в нужных направлениях. Во всем этом и есть сложность участка спуска корабля. Вы знаете, что все космические корабли «Восток» успешно приземлились. Правда, сами космонавты могли катапультироваться из корабля со своими креслами. Но корабль садился благополучно.
На корабле «Восход» не предусмотрено катапультирование космонавтов. Они будут в корабле до момента его соприкосновения с Землей. Хочу особо отметить, что посадка будет мягкой. Мягкой — это значит, что его скорость при соприкосновении с Землей будет либо равна нулю, либо очень небольшая. Для этого «Восход» снабжен специальной системой, разработанной советскими учеными.
— А если корабль сядет на воду? — спросили Сергея Павловича.
— Правильный вопрос. В этом случае скорость приводнения тоже будет очень малой. Корабль непотопляем. Могу сказать, что при доработке мягкой посадки мы сажали корабль при очень сильном ветре, а на море — при сильной волне.
Сергей Павлович не любил словесных штампов и часто подшучивал над корреспондентами. И на этот раз сказал: «Знаю я вас, вы вместо дела напишите, что ракета вдвое выше Московского университета».
Примерно в то же время в беседе с автором этой книги Сергей Павлович сказал, что «корреспондент должен быть сдержанным в оценке значения отдельных личностей в современных космических делах. Нельзя жить в пещерном веке журналистики, когда одному ученому приписывалось все». Я знал, что для Сергея Павловича это были не просто слова. Я слышал рассказ о таком эпизоде. Когда Королеву сообщили, что решено присудить ему медаль за успехи в освоении космоса, он спросил:
— Мне одному или группе конструкторов?
— Вам одному.
— Думаю, — после паузы тихо ответил он, — что это будет неверно…
Медаль была вручена группе наших ведущих конструкторов.
Сергей Павлович заботился, чтобы ни одно имя ученого, занимавшегося ракетной техникой, не было забыто. Он был инициатором издания трудов Ф. А. Цандера и других пионеров ракетной техники, увековечения их памяти.
На окраине Кисловодска, на одной из окружающих его возвышенностей, среди могил погибших героев Великой Отечественной войны установлен гордый памятник. На сером гранитном основании две вертикальные мраморные плиты — серая и черная, как бы оттеняющие одна другую. На сером мраморе — барельеф человека, который над чем-то глубоко задумался. В верхнем выступе стоит отсвечивающая светлым металлом ракета.