Полет.
Глава 2
По щекам тут же хлестнул свежий воздух; позади раздался замедленный во много раз крик Михаила, но это меня уже не волновало. Какой тут этаж, шестой? Седьмой? В общем, должно хватить.
Почему крик замедленный? Потому что Дар начал действовать. Нет, падал-то я в обычном режиме, но вот моё сознание воспринимало всё в несколько раз медленнее. Это даже к лучшему, ведь падение — чертовски быстрая штука. Даже не успеешь насладиться полётом!
Зелень. Синее небо. Красивый, в общем-то, мирок, хотя и отсталый. Вот сейчас разобьюсь в лепёшку — и вернусь в нормальное тело, здоровое, красивое, а главное — не впутанное ни в какие местные дрязги. Михаила, конечно, жаль, но своего сына он потерял очень давно, а я не имел ни единой причины проживать чужую жизнь.
Асфальт приближался. Смерть должна быть быстрой и уж точно не самой неприятной из тех, что были на моей памяти. Что ж — вот сейчас Дар должен включиться на полную, и…
…Дар?
Я заморгал в замедленном темпе.
Что-то было не так.
Эй, где Дар? Восприятие же замедлилось, так где всё остальное?
Впрочем, времени рассуждать не было. Времени вообще оставалось всего ничего — каких-нибудь полсекунды. А без полноценно работающего Дара я так и останусь кровавым месивом на асфальте.
Оттолкнуться слабеньким импульсом от стены и отлететь на ветки деревьев было единственным вариантом. Прямое падение убило бы меня, а Дар… не откликался, как я ни пытался вызвать его в себе. Он и раньше был своенравным — работал не по моему приказу, а сам по себе, лишь в смертельно опасных ситуациях. Но сейчас-то он молчал совсем! Словно… его и не было вовсе.
Ладно; окажусь на твёрдой поверхности живым, тогда и буду размышлять.
Толчок; моё тело сменило курс всего на каких-то пять-шесть метров, но вместо впечатывания в асфальтную дорожку меня теперь ждала встреча с зелёной хвоей местных деревьев. Ох… будет больно.
Удар!.. Снова удар, и снова… каждый этап падения отдавался в моём теле болью, да ещё и на замедленной скорости — но, по крайней мере, жить буду. Дар по-прежнему молчал.
Падение. Перед самой землёй я сгруппировался, но оно всё равно вышибло из меня весь дух. Кости целы… кажется, но всё тело — одна большая гематома. Мир медленно обрёл нормальную скорость, и я попытался вздохнуть.
Рёбра болят, но не сломаны. Энергии всё меньше — за последние двадцать минут я израсходовал две трети запаса, что девять лет мариновался в этом теле. Боль — не проблема, как и синяки с царапинами. Заживёт и не вспомню. Хуже другое. Намного хуже.
Чёрт, это худшее, что могло вообще произойти!
Дар не сработал. К гадалке не ходи — это было связано с тем, что я нахожусь в чужом теле. Что же пошло не так?
Ясно одно. Если Дар не работает… я в этом теле так и останусь. Без возможности переселиться в нового клона у меня будет лишь два пути: остаться жить в теле парня-инвалида на отсталой планете… или сдохнуть окончательно.
Что ж, сдыхать мне приходилось много раз, ничего приятного. Так что — привет, жизнь в теле земного паренька, лишённого всех регалий и прежних связей. Считай, все последние два века коту под хвост.
…забывшись в своих мыслях, я не сразу обратил внимание на сдавленный то ли плач, то ли писк сбоку от себя. А? Подняв глаза, я уставился на ту, кого не заметил вначале.
Девочка. Лет, наверное, шесть-семь, не больше. Огромные испуганные глаза — ну, ещё бы, не каждый день прямо с неба перед ней грохаются люди. Опустив взгляд, я увидел сверкающую металлом инвалидную коляску. Руки девочки машинально пытались крутить колёса, но одно из них застряло в корнях дерева.
Ну, да. Нет ножек — нет побега.
— Ты ещё что тут делаешь? — машинально бросил я.
— Д-дяденька… — голос девочки дрожал, полный ужаса. — Вы… Вы — м-мумия?
Что? Я поморгал секунды две, а затем до меня дошло. Ну, да, я-то видел это лицо в зеркале лишь издалека. Вблизи оно, наверное, выглядит как череп, обтянутый кожей. Пролежишь без движения девять лет — и не такое будет.
Опустив глаза ниже, я воззрился на свои руки. Две сухие палки, кожа болезненно-белого цвета. Здоровые люди так не выглядят ни на одной из планет! А ещё на мне из одежды — лишь испачканная во время падения длиннополая больничная накидка с вырезом сзади.
Неудивительно, что ребёнку стало не по себе. Тут не каждый взрослый останется спокоен!
— Нет, — мрачно отозвался я. — Не мумия.
Говорил я всё ещё лёжа, даже не делая попыток встать с земли. Тело болело, а исцелять его сейчас вторично…
— А кто? — девочка продолжала глядеть на меня с испугом.
Хотел бы я знать, чёрт побери. Хотел бы знать.
Прикрыв глаза, я попытался нащупать Дар. Он всё ещё был со мной — иначе время бы не замедлилось, иначе я бы себя не исцелил…
Всё ощущалось очень странно. Как если бы мозг работал быстрее тела. Сигнал исходит из разума, но до цели доходит не сразу, а кое-что теряется вовсе.
Одарённый.
Вот и всё. Разгадка одновременно проста и… безоговорочна. Парень — Одарённый (что логично, он же из местной аристократии). Он вроде бы и умер… но в теле остался его Дар. Совершенно не развитый, странный, непонятный мне… но вместе с тем глубокий, как океанская впадина.
Мой же Дар перенёсся вместе со мной и… разбился?
Два Дара в одном теле не уживутся. Дар подобен глине, из которой можно вылепить что угодно — но затем она застывает намертво. Мой старый Дар был подлинным шедевром из затвердевшей глины… который столкнулся с большой горой глины Дара этого паренька и теперь был буквально разбит на осколки, раздроблен.
Отдельные части более-менее работали. Но это было лишь жалким подобием, а главное — никакого переселения в клонов. Никакого… бессмертия.
Ещё никогда я не ощущал себя таким уязвимым… и таким лишённым всего. Одна жизнь, одна попытка. И в каком теле! Неужели это — навсегда?
Я всегда считал себя человеком, сохраняющим оптимизм и хладнокровие в самых плохих ситуациях. Но это… быть запертым в теле мальчишки. На планете, которая — фактически — принадлежит мне! Всё это вокруг, эти земли, эти люди — моя собственность…
Вот только теперь докажи это местным.
Застонав, я попытался встать. Пожалуй, осколками Дара можно было убрать пару разорванных связок… но уже сейчас, сходу, становилось ясно, что целителя экстра-класса из меня не выйдет. Когда-то давно я вылепил из своего Дара нечто уникальное, единственное в своём роде — Второй Шанс, бессмертие в собственных клонах. А исцеление… так, на сдачу.
— Так кто ты? Скажи!
О. Девочка. Совсем забыл про неё.
— А х… хомячки его знают, — мне не хотелось материться при ребёнке.
— Ты похож на тех, что приходят из Обелисков, — в глазах девочки уже не было такого испуга; скорее — лёгкое опасение и много любопытства.
Я заморгал и уставился на неё. Обелиски? Неужели…
— Ну-ка, подробнее, — скомандовал я, осторожно приподнимаясь на локтях. — Расскажи мне про Обелиски.
— Ты не знаешь о них? — глаза девочки широко распахнулись.
— Я… долго болел, — уклончиво ответил я. — Так расскажешь?
— Папа их так называет, — девочка вспоминала, явно повторяя то, что слышала от взрослых. — Обелиски большие, каменные, с красивыми узорами, которые светятся… Но к ним нельзя подходить. Нужно убегать подальше, потому что рядом ходят чудовища…
Она опустила глаза на собственные ноги; голос стал печальным.
— А я подошла. Я хотела только посмотреть, и…
Теонор, грёбаный ты ублюдок.
Я медленно выдохнул, вспоминая, его планы на Землю.
Если честно, я так и не понял, что такое эти Обелиски — не успел дочитать. Но точно помню, что они были помечены в его записях как «Первый этап». Из… девяти, кажется.
Может, этот диктатор-самоучка в солдатиков в детстве не наигрался, а может, хотел почувствовать власть. Я не знал, для чего нужны Обелиски, но я был в курсе его конечной цели. Превратить Землю в свою игрушку, мини-рай, где он главный и может получить любое наслаждение, какое только захочет.