Буквально на лету, за долю секунды, я дёргаю вверх — и Илана вылетает из толпы, как морковка с грядки, приземляясь на спину Бурану. Тот недовольно дёргает головой, но продолжает нести меня вперёд, не останавливаясь.
Данко, почти затерявшийся в толпе, делает знак рукой, сам выбираясь к краю табора; отлично. Кивнув ему в благодарность, я сворачиваю в указанную сторону.
Я успеваю увидеть, как местные ромалэ седлают других Одарённых коней и пускаются в погоню. Деревья приминаются от скорости, но им не нагнать Бурана.
…в парке ещё есть какие-то люди, но я даже не успеваю разглядеть, кто это: цыгане, медведевские типы в костюмах или обычные прохожие. Буран летит, угадывая направление заранее, до того, как я скомандую.
…неужели и правда связь? Я без понятия, первый раз в жизни вижу Одарённое животное.
Погоня безнадёжно отстала. Гудят машины, скрипят тормоза; копыта с грохотом несутся по асфальту, и я лишь мельком кидаю взгляд на часы на одном из зданий.
Вовремя.
Дёргать за поводья не нужно; Буран действительно меняет маршрут, стоит мне только подумать. Лавируя между машин с невероятной для такого великана ловкостью, он несётся в сторону условленного места, а парк с цыганами, культистами, киношниками, убийцами и всеми остальными тает позади.
Милое местечко. Обязательно ещё как-нибудь загляну.
Сказать, что у Ратибора Горыныча отвисла челюсть, когда Буран резко затормозил возле его машины — значит ничего не сказать. Вечно невозмутимый старик словно окаменел, изумлённо оглядывая то меня в цыганской шляпе, то закутанную в косынку Илану, то Бурана.
…я слезал с коня с некоторой неохотой. Словно… стало как-то не по себе.
Я задержал руку на морде Бурана.
— Не до свидания, — сообщил я ему. — До встречи.
Буран кивнул мне — и быстрой рысью направился прочь, обратно по переулку. Место не очень людное, и всё же я видел, как на него (и на нас, соответственно) оборачиваются все, кому не лень.
Я поспешил залезть в машину; Илона, глотающая воздух, сделала то же самое.
—…Йошида, я не буду спрашивать, какого хрена, — медленно заговорил старик, отмирая. — Но…
— Всему есть разумное объяснение, — хмыкнул я, обнаруживая, что всё ещё сжимаю во второй руке чётки барона Драгомира. Ха. Даже не порвались. Я убрал чётки в карман.
— Что на тебе надето? — старик никак не мог прийти в себя.
— Рабочая маскировка, — отозвался я. Илана с видимым отвращением стянула с головы косынку, и Горыныч выпучил глаза ещё больше.
— Это что… Илана Медведева?!
— Трогай давай, — отмахнулся я. — Потом как-нибудь соберёмся, и я всё тебе расскажу, в красках и деталях. Под водочку и сало.
— Водочка и сало — это хорошо, — философски заключил Ратибор, заводя мотор. — Это привычно.
Машина тихо тронулась от условленного места, в котором Горыныч должен был ждать меня в это время. Удачно получилось, задержись я чуть позже — и пришлось бы добираться до ресторана своим ходом.
Впрочем… не уверен, что с Бураном это стало бы такой уж проблемой.
Мы ехали молча, и каждый по своей причине. Медведева попросту не знала, что говорить; Ратибор, похоже, боялся задать хоть один вопрос, потому что это потянуло бы следующие и следующие, а ему было нужно ещё и следить за дорогой. Я… просто обдумывал всё случившееся.
В конечном итоге, я только в плюсе. Чётки и связь с Бураном… мне почему-то казалось, что я вижу коня не в последний раз.
Что делать с Иланой, по-прежнему неясно. Но… по крайней мере, она так впечатлена случившимся, что практически не будет возражать. В любом случае, что бы я ей сейчас не предложил — это будет лучше табора цыган.
Данко?.. Надеюсь, он выбрался. Ромалэ отлично помнили, что он был со мной, и, не догнав меня, вполне могли на нём отыграться. Да уж, тут не о свадьбе думать время…
Хм. Интересно всё-таки, во что оформится его Дар.
— Твою ж мать, — резко выдохнул старик, тормозя.
Я поднял глаза. Что?..
В узкую улочку, через которую мы проезжали, заехали сразу три «Приоры», надёжно перегородив путь. Затем ещё две…
В окно машины затарабанили. Бородатый тип бесцеремонно глядел на Ратибора; Илана испуганно вздрогнула, а я криво улыбнулся.
— Вот так и живу.
— Ты хочешь сказать, что это…
— Горыныч! — заорал кавказец с характерным акцентом. — Тебе привет от Тиграна Гасанова.
Старик поглядел на него, не открывая окно.
— А что ж он сам не явился? — мрачно уточнил он.
— В больнице лежит, апельсины кушает, да! — уведомил кавказец. — А как выздоровеет — обязательно придёт нассать тебе на могилку! П**да тебе, старик, э!
Ну, да. Мстить Распутиным они не решатся, слишком велик шанс, а точнее — гарантия схлопотать в ответ. А вот Ратибор…
— Уверен? — старик сощурился на кавказца. — Хочешь войны? Мои ребята будут только рады размяться…
— Никаких ребят! — рявкнул кавказец. — Не успеют твои ребята. Ни они, ни другая помощь. Сейчас ты — будешь долго, мучительно подыхать, а вот твои внуки…
Он указал на меня с Иланой; мы переглянулись.
— …пацана на фарш пустим, а девку Тиграну отдадим. А потом и всем парням!
Ну, да. В этой одежде опознать во мне Йошиду Распутина затруднительно. Вот он и принял нас за Ярослава с Викой.
—…потому что…
— Что делаем? — уточнил я у старика, мысленно подсчитывая количество народу в приорах.
— А что тут сделаешь? — мрачно хмыкнул он. — Избавимся от этих — придут другие. Я сделал ошибку, когда попытался разобраться с ними…
Он покачал головой.
— Знаешь, почему никто с ними не связывается? Ни я, ни аристократы… Да потому, что их дохрена. Три миллиона в одной только Москве. И каждый год их число только увеличивается. И что ты с ними сделаешь?
— Вылезешь сам? Или тебе помочь, э? — продолжал орать тот, что был снаружи машины.
Мда. Ситуация.
— Даже твои Распутины… не факт, что вывезут такую войну, — заключил Ратибор, мрачнее тучи.
— Тихо!.. — вдруг заговорила Илана.
Мы обернулись на неё.
— Вы слышите? — она подняла палец. — Или… мне уже кажется, я не могу понять…
Нет, Илана, тебе не кажется. Я молча указал в зеркало заднего вида.
Цок. Цок. Цок. Цок.
Одинокий конь приближался медленно, не спеша. Словно… давал кому-то возможность его догнать.
Например, толпе конных цыган, что с криками вырвалась из-за поворота.
Глава 6
Беззаконие.
Агент Новак знал ему цену. Артерии города кровоточили его миазмами, и в гнетущем чаду омерзительного порока рождались такие преступления, одна мысль о которых могла бы сломать кого-нибудь менее стойкого.
— В общем, — подытожила Лисовская, выключая рацию, — покинуть парк они не могли.
Но если заглядывать в глаза дьяволу слишком долго — рискуешь кануть в пучины безумия. Новак каждый день старался не раствориться в клубящемся вокруг беззаконии, и каждый день оно старалось сделать всё, чтобы побороть его сопротивление. Вот и сейчас…
— Новак! — Лисовская уставилась на него. — Ты меня слушаешь? Или опять замечтался?
Новак закатил глаза и молча покачал головой.
Порой ему казалось, что его напарником должен быть кто-нибудь другой. Например, вечно усталый от службы, но несгибаемый негр, ветеран какой-нибудь войны, с седыми висками и необычным хобби вроде игры на саксофоне. Он бы делился с ним мудростью, и это грело бы Новака в дни, когда давление беззакония становилось бы особенно невыносимым.
Но его напарником была длинноногая блондинка Алиса Лисовская, и она обычно делилась с ним разве что параграфами устава. Это не помогало.
— Как обычно, — мрачно процедила Лисовская. — Я работаю за двоих, пока ты витаешь где-то в облаках. Новак, приём!
Новак затянулся дешёвой сигаретой, выпустил тёмное смоляное облачко — и заговорил.
— И что ты предлагаешь, напарник?
Называя её так, он мог хотя бы забыть, что перед ним не седой негр. Или попытаться забыть.