Комната полностью преобразилась. Ничего особо удивительного, разве что стала выглядеть постарее.
Передо мной сидит женщина с растрепанными волосами, в белой порванной рубашке, в одной руке сигарета, тушь потекла, она молча плачет сидя за столом, иногда боязко поднимает глаза вверх, но смотрит не со страхом, а с ненавистью.
Картинки несутся перед глазами, как проезжающий мимо поезд.
Медленно и нехотя она подписывает какую-то бумажку на столе. Каждая черточка, которую чернила оставляют на бумаге, отдается болью, которая проходит прямо сквозь меня. Страдание кажется настолько вязким, что…
Мне в лицо прилетают трусы.
Что? Где? Какого хрена? Все эти вопросы я отложил на потом. Очевидно, в комнату кто-то вошёл, но концентрацию нарушать нельзя. Больше всего на свете мне хотелось посмотреть на мокрый от слез документ, который молча подписывала женщина, когда я был в шаге от него…
Жопа.
Голая, сочная жопа повисла передо мной внезапно, возникнув последи образов прошлого.
Ну, жопа и жопа.
Плевать. Какие женщины, когда передо мной древние тайны, изменившие судьбу поколений — и я, получивший шанс узнать о них всё? Я уже почти коснулся записей на столе…
В реальности неизвестная голая девушка решила неожиданно наклониться, в очередной раз сбив мне концентрацию.
Да сука! Голые сиськи не давали мне погрузиться в боль этого места; в глаза лезли оглушительно красные, как огонь, волосы, сочное тело с какой-то большой татуировкой…
Я заскрежетал зубами.
Кто сильнее — мой разум и жажда силы или тело девятнадцатилетнего парня, девять лет лежавшее без дела?
Я сражался. Я пытался…
И сидел абсолютно неподвижно, замерев под горой одежды, что служила мне камуфляжем, как окрас хамелеона. Девушка бросала всю свою одежду в один конкретный угол — тот, где разместился я. А потому мой маскировка становилась только гуще.
Последний бросок одежды — и девушка скрылась за дверью. Ушла в душ, похоже.
Я облегчённо выдохнул.
Кажется, я вновь могу вернуться к древним тайнам.
Прочь все соблазнительные образы, так же, как прочь и все мысли о щекотливой ситуации и её возможных последствиях. Сосредоточиться на Оттиске, на прошлом. На женщине в порванной блузке и её скорби, на…
Чёрных пятна на обоях, напоминающих чумную плесень. В окне — уже не просто вечерняя темнота, а полный мрак без единого проблеска, и даже свет керосиновых ламп стал подрагивать.
Что-то было не так. Картина прошлого вернулась быстро, но на этот раз всё было другим…
Так… не должно быть. Все моё нутро кричало об этом.
Как будто Оттиск понял, что я в нём. Слишком мало концентрации, чтобы удержать его таким, каким он должен быть. Женщина за столом резко перестала рыдать; подняв голову, она уставилась мне прямо в глаза…
Я тут же выдернул себя в реальность.
Руки дрожали. В сердце поселился нехороший страх, а тело ломило, как от сильной физической нагрузки; в голове слегка шумело.
Нужно валить.
Этот Оттиск уже потерян. К чёрту. А раз так, то нужно тихо уходить, пока ещё есть шанс. Вода шумит довольно громко, а я умею быть тихим.
Шаг, ещё шаг. Будь дверь ванной закрыта, всё было бы проще, но нет — красноволосая решила оставить её нараспашку. Подойдя к опасному рубежу, я осторожно заглянул внутрь.
Ничего такого, не подумайте — я лишь хотел убедиться, что она не смотрит в мою сторону. Что ж, так и есть. Вода лилась с усиленным напором, и обнажённая девушка стояла ко мне спиной, демонстрируя татуировку с красной змеей на пол спины.
Девушка чуть повернулась, и я отпрянул назад. Нет, не заметила… звук текущей воды и тихое напевание продолжались в том же ритме. Я вновь шагнул вперёд, стараясь не коситься на тренированное, упругое тело. Змея — тоже красная, но не настолько, как волосы девушки — поблёскивала чешуёй. Или это капли воды на теле?
Ещё два шага — и я у двери. Тихо повернуть запор, выйти — и она даже не узнает, кто был в её комнате. Почти, почти…
— Ты!.. — я обернулся на крик.
Отражающаяся в зеркале азиатка смотрела прямо на меня, равносильно отражающегося в ответ.
Я замер, пытаясь придумать выражение лица, которое сразу же дало бы ей знать о моих дружественных намерениях.
Не придумал.
Даже не пытаясь закрыться, девушка, как была, шагнула из душа. На лице её повисло крайне нехорошее выражение; руки, шипя и исходя паром от стекающей воды, покрылись алым пламенем.
Шаг за шагом, она подходила ко мне всё ближе. Быстрое движение — и один из “декоративных” клинков, что висел на стене, оказался у неё в руке; вторая продолжала представлять из себя ярко пылающий факел.
Ладно, довольно просто выйти сухим из воды в такой ситуации, учитывая, что я сын знаменитого рода Распу…
Бл*ть. Лезвие ткнулось мне в горло, оцарапав кожу; девушка стояла прямо, совершенно не стесняясь своей наготы.
— Кто ты такой и что делаешь в моей комнате?
Лёгкий укол клинка.
Что ж, бывают ситуации, когда от своих принципов нужно отказываться. Тактика молчания работает не всегда.
— Я… Йошида, — я попытался найти слова, которые не прозвучали бы двусмысленно и непристойно. — Я сын хозяина этого дома…
— Йошида? — её глаза блеснули, — Ну конечно же! Из тебя такой же Йошида, как из меня Марина! — лезвие снова меня укололо.
Я лихорадочно перебирал в своей голове отмазки.
«Искал кухню?» — Ага, нашел что погорячее. Идиот.
«Думал, что здесь живет мой друг?» — Ну и с каких пор у тебя есть друзья?
Ох. Была не была. Так как моё имя ей ничего не сказало, нужно действовать иначе.
Будет правда. Ладно-ладно, полуправда.
— Просто я болен! — продолжил я.
— Да я уже поняла, что ты больной ублюдок!
— Я не в этом смысле, — вздохнул я. — Я только вчера выписался из больницы, в голове сплошной туман… искал тихое место, где можно отдохнуть, спрятаться от всех и…
— И выбрал мою комнату в тот момент, когда я принимала душ? — язвительно фыркнула девушка.
Она не меняла позы, продолжая держать клинок у самого моего горла; одно движение — и доктора можно уже не звать.
Судя по тому, что она не спешила прикрыться хотя бы полотенцем, девушка либо совсем без комплексов… либо параноик, предпочитающий остаться живым. Она возмущалась тем, что я застал её в душе, не потому, что я увидел её без одежды, а потому, что я застал её врасплох в наиболее беззащитном положении.
— Вообще-то, я был тут с самого начала, — скривился я.
— И поэтому сидел тихо, как наемный убийца? А, наемный убийца? — в её глазах появился огонек; губы растянулись в странную, злорадную улыбку.
Девушка выглядела так, будто хотела чтобы это предположение оказалось правдой. Как будто она была этому рада.
Кха… Не этого обвинения я ожидал, честно говоря.
Нет, это всё не помогает. Тут нужен аргумент помощнее… и я вздохнул, вытаскивая из рукава свой козырь.
— Я Распутин, — заметил я. — Йошида Распутин. Сын самого Распутина, хозяина этого дома. Дома РАС-ПУ-ТИ-НЫХ,
Да, я повторил это слово много раз, так, чтобы наверняка девушка задумалась перед тем, в какую важную персону тыкает своим смешным азиатским ножиком.
Она сощурилась; так смотрят либо на психически больных, либо на невероятно наглых.
— Опять за своё? — отозвалась она. — Сына Распутина зовут Дмитрий, и ты не он.
— Старший сын, — сообщил я.
— У него нет никакого старшего сына. — похоже, она и правда не в курсе последних новостей.
— Есть, — я тяжело вздохнул, уже представляя как странно прозвучат мои последующие слова. — Просто… я был в коме. Девять лет. И вчера я очнулся. Вот… знаешь, самочувствие ещё не очень. Шёл, устал, решил найти уединённое место, где можно отдохнуть…
На лице девушки явно смешались злость и желание расхохотаться.
— Давай подытожим, — она не отрывала от меня хищного взгляда. — Ты утверждаешь, что ты — сын Михаил Распутина, девять лет пролежавший в коме, но вышедший из неё вчера; в поисках умиротворения решил отдохнуть в моей комнате, в которой молча прятался ровно до того момента, как я зашла в душ…