Ну, нет. Бить меня моими же фразами у тебя не получится.
— Тем, что…
Фразу перебил летящий в меня автомобиль; выбравшись из ямы, Рюдзин просто схватила первую попавшуюся машину, припаркованную возле подворотни — и со всей дури швырнула в меня. Щупальца метнулись вперёд, встречая груз, но сила броска по инерции слегка протащила меня по асфальту, прежде, чем я сумел затормозить.
Новый рой ложек и вилок полетел в сторону буйной старушки, атакуя разом со всех сторон. Как говорится, порхай, как бабочка, жаль, как пчела; для толстокожей Рюдзин каждый из этих ударов был почти незаметным, но всё же это отвлекало её на какое-то время.
— Тем, что за тобой должок, — спокойно закончил я фразу.
Юкино, вытаращившись в мою сторону, непонимающе заморгала. Ох. До чего же у некоторых короткая память.
— Наша первая встреча, — терпеливо напомнил я. — Подвал. Твоё условие — если я не Распутин, то я делаю себе харакири. Ну, ты проспорила, и за тобой должок. Помнишь, что ты мне там пообещала?
— Я, я… — крыть было нечем, и Юкино отступила на два шага, растерянно глядя на меня. — Я обещала помочь, но не совершить самоубийство! А идти против Рюдзин это именно…
Я пожал плечом (второе опухло и конкретно болело). Формулировки, словесные игры. Наверное, я мог бы возразить, но зачем? Какая, в сущности, разница, что ты там обещала, Юкино, а что нет, если катана в твоих руках горит чёрной Силой — Силой, подаренной мной?
И всё ещё принадлежащей мне.
— Время отдавать долг… девушка, — заметил я; в голосе зазвучало Присутствие, такое же, как я использовал тогда, в самом начале. — Иди и атакуй Рюдзин, немедленно.
Яркая вспышка тёмного пламени; вырвавшись из катаны, оно окутало Юкино целиком — та, не смея возражать или ослушаться, быстро метнулась в сторону старухи. Вовремя. Та уже почти добралась до меня, когда ученица её перехватила.
Впрочем, отдыхать времени не было; Юкино действительно не выдержит долго один на один. Глядя, как вооружённая катаной Юкино наносит своему учителю удар за ударом, как старуха пытается прихлопнуть девушку тяжёлым кулаком, я вытер кровь с лица, а затем взялся за повреждённое плечо — и с хрустом дёрнул, вставляя сустав на место. Острая боль, и вот я уже могу шевелить рукой. Так-то лучше.
Я присоединился к бою как раз вовремя — когда Рюдзин почти расплющила голову любимой ученицы; моё щупальце сумело отвести вбок гигантскую ладонь, пока я вытаскивал девушку из-под удара.
— Спасибо… — на лице у неё были и испуг, и растерянность — эффект Присутствия не прошёл до конца.
— Не время болтать, — одёрнул я её. — Продолжаем.
Бой закипел с новой силой; старуха была всё так же толстокожа и тяжеловесна, но теперь, вдвоём, мы потихонечку брали верх. Теперь уже не я, а она была вынуждена уйти в защиту, блокируя и отводя удары, не имея времени ударить самой. Катана Юкино, горящая чёрным пламенем, оставляла на её теле длинные кровоточащие шрамы; удары щупалец и ложек месили твёрдую плоть. Не слишком высокий урон, но курочка по зёрнышку клюёт.
Взревев от гнева, Рюдзин снова схватила машину — на этот раз ей под руки попалась та многострадальная тачка, на которой мы приехали сюда, деформированная до неузнаваемости — занесла её над головой…
Грохот выстрелов застал врасплох всех троих, честное слово. Удивлённо обернувшись, я наблюдал, как Орлов, целясь из-за угла, палит по машине. Третий, четвёртый, пятый выстрел… На шестом — финальном — до меня наконец дошло, что Костя целится в бензобак.
Два тёмных щупальца отдёрнули Юкино буквально за секунду до того, как грянул взрыв; старуху с силой швырнуло назад, порядком повреждённый асфальт снова начал проваливаться под её весом. Я снова обернулся на Орлова.
— Что? — отозвался тот в ответ на мой немой вопрос. — Я обычный парень без магических сил! Если кто-то вроде меня хочет тусоваться вместе с кем-то вроде тебя, ему лучше иметь при себе заряженную пушку.
— Разумно, — согласился я. — Весьма разумно.
Повернувшись к Рюдзин, я вновь начертил на асфальте пару дополнительных трещин, не давая горящей, но продолжающей трепыхаться старухе встать.
— Бе… бекон, — явно пытаясь подавить тошноту, выдохнула Юкино. — Запах бекона…
— Пережаренного, — согласился я. Старуха ещё шевелилась, но было видно, что взрыв оглушил её. Если успеть воспользоваться моментом, можно вырубить её.
Я махнул рукой; сбоку от меня задрожали ложки и вилки — те, что воткнулись в стену здания. Рывок — и вот они уже вырвались на свободу вместе с добрым куском стены.
То, что нужно. Конструкция из камня, насаженного на столовые приборы, повинуясь моей воле, принялась раз за разом ударяться в лицо Рюдзин. Удар, ещё удар, ещё удар…
Старый, добрый мордобой. Всегда заканчивается так же, как начинается.
…когда стало очевидно, что старуха не прикидывается, а действительно потеряла сознание, я опустил руку; потрескавшийся камень рассыпался, высвобождая ложки, вилки и ножи, остальные приборы тоже поднялись в воздух — и весь этот серебристый рой скользнул на место, мне под одежду.
— Эээ?.. — Орлов удивлённо поглядел на меня, затем на старуху.
Хм?.. А в чём дело-то, правда? Удары прекратились, Рюдзин лежала неподвижно… но повреждённый асфальт всё ещё продолжал дрожать и трескаться.
— Что происходит? — Юкино глядела на меня с сильным беспокойством.
— Разве ты не?.. — Костя подозрительно сощурился.
— Это не я, — признаться честно, я был удивлён не меньше их. Асфальт трясся, как во время землетрясения…
Нет. Иначе. Так, будто оттуда, снизу, что-то рвалось; что-то большое и объёмное.
Поняв, что я и правда не при чём, Орлов снова уставился на трещины в асфальте…
А потом на его лице отразились понимание — и неподдельный ужас.
— Бежим! — заорал он во весь голос, меняясь в лице. — Бежим, быстро, не останавливаясь! Это Обелиск!
Глава 14
Бл*ть.
То, что дерьмо случается — далеко не самая плохая вещь в мире. Это как закон природы, который никак нельзя изменить — только учитывать и пытаться быть к нему готовым.
Куда хуже то, что, сколько бы ты ни учитывал этот закон и как бы ни готовился к нему, он всё равно случается именно тогда, когда ты ждёшь этого меньше всего.
Потому что это и есть дерьмо.
Времени на вопросы и рассуждения не было; Костя был прав — нужно было убираться как можно быстрее.
Собственно, он же первым и принялся воплощать в жизнь эту нехитрую мысль — рванув вперёд по улице раньше, чем до нас с Юкино дошёл смысл его слов. Впрочем, уже через три секунды мы нагнали его, а на четвёртой два щупальца, метнувшись вправо и влево, цепко обвили моих спутников.
— Какого… — вскрикнула Юкино.
— Время, время! — оборвал я. За спиной уже гремело вовсю; нужно было отойти на безопасное расстояние. Ещё несколько щупалец протянулись вверх — и, цепляясь за карнизы и выступы, быстро подняли меня на крышу жилой пятиэтажки вместе с моей «ношей». Только там, наверху, я позволил себе чуть выдохнуть и обернулся.
— Орлов, — быстрым тоном уточнил я, — как далеко эта херь работает? Расстояние достаточное?
Судя по тому, что я знал об Обелисках — дальность воздействия у них не очень большая, но хотелось бы знать поточнее.
— Достаточное… для чего? — Костя непонимающе взглянул на меня, затем на лезущую из земли каменную махину; между нами сейчас был неполный квартал. Юкино хрипела и пыталась отдышаться после такого экзотического «путешествия». Ну, что ж — было не до нежностей.
— Для того, чтобы не превратиться в очередную асимметричную красоту, — пояснил я. — Ну, или не умереть в процессе.
— В этом случае, — удивительно, но при всей своей панике Орлов ещё был способен находить в себе сарказм, — лучшим решением было бы не останавливаться на крыше, а убираться как можно дальше — до тех пор, пока Обелиск не пропадёт из виду.
— Угу, — буркнул я, кивая. — И пропустить всё веселье.