— Йошида Распутин?.. — пробормотал принц Фицджеральд, медленно отползая от меня на три шага; его голос всё ещё звучал странно, как по стеклу металлом. — Я видел, что ты похож на кого-то… Но…
Не обращая на него внимания, я повернулся к Глории.
— А я-то думал, ты всё ещё принимаешь ванну.
— Пришлось в спешке ограничиться душем, — та пожала плечами; если её величество и возражали-с против моей фамильярности, то молча. — С тобой, Йошида, не соскучишься.
— Просто вышел погулять, — пожал я плечами. — И разве я виноват, что проблемы сами меня находят, даже когда я хочу отдохнуть от них и насладиться красотой цветущего сада?
— Нет, вовсе нет, — на лице Глории снова играла всё та же напрочь фальшивая улыбка. И как у неё лицо не сводит? — На этот раз тебя нужно не винить, а… пожалуй, даже что и благодарить.
— Вот как? — отойдя на пару шагов, я вспрыгнул на подоконник и невозмутимо устроился на нём поудобнее. — А за что именно?
— За вскрытый гнойник, — голос Глории неожиданно зазвучал сталью, и улыбка тут же пропала с её лица; она перевела взгляд на принца и Уоддлока. — Если это то, что я думаю, то… кажется, у нас здесь два успешно раскрытых заговора в один день. Ведь так?
Последние два слова были произнесены уже на английском.
Принц, уже убравший к этому моменту свою алмазную броню, ничего не ответил; он лишь с невозмутимым, но мрачным видом отряхивал от пыли штаны. Судя по лицу, Фицджеральд уже и не надеялся пережить эту заварушку — и, кажется, у него были все основания так полагать.
А вот Уоддлок… этому в выдержке и достоинстве природа явно отказала. Мужчина был бледен, трясся и только что не скулил. Да уж, такие ужимки — доказательство получше любых слов.
— Если? — уточнил я. — То есть, ты не уверена?
— А вот это мы сейчас и узнаем, — заявила Глория, тыкая в Уоддлока пальцем. — А ну-ка… Прекрати трястись.
Момент — и тот уже вытянулся в струнку; впрочем, вся гамма эмоций на лице сохранилась, и глаза продолжали с ужасом бегать туда-сюда.
— Та самая знаменитая королевская способность? — уточнил я с интересом.
— Она самая, — кивнула Глория, пока Уортингтон невозмутимо стоял у противоположной стены, скрестив руки за спиной. — В таком состоянии наш милейший Уоддлок не может ни солгать, ни нарушить приказ… любопытно, как много он нам расскажет, а?
Принц молча скривился; кажется, манера Глории вести беседы, как и она сама, были ему глубоко противны, но вмешиваться он не собирался.
— Уоддлок, — юмор совсем ушёл из голоса королевы — осталась лишь сталь, — говори, зачем вы с Фицджеральдом здесь собрались.
— О-обсудить с-с-собы…
— Не заикаться! — прикрикнула Глория. — Побереги моё время.
— Обсудить события, — повторил Уоддлок уже ровным голосом; кажется, он и рад был бы позаикаться, да не мог. — И то, как они отразятся на нашем плане.
— Что за план?
— План по вашему свержению… Ваше Величество, — Уоддлок едва не булькал, вот-вот грозя грохнуться в обморок.
— Очередной заговор по моему свержению, — констатировала Глория. — Как я и думала. Кто ещё занят в этом плане?
…имена, явки, пароли, прочие подробности — всё лилось из Уоддлока как из ведра. При этом, не в силах ослушаться приказа своей госпожи, он прекрасно понимал, что живёт последние минуты, и всё это отражалось на его лице.
Я следил за ним с интересом, но занимали меня вовсе не детали заговора. Крайне интересно было другое: как именно работает эта хвалёная способность королевы? Почему предок Йошиды был единственным, на кого она не действовала? Ведь Иван Распутин ещё не был в родстве с моим клоном, значит, моей кровью это никак нельзя обосновать.
По счастью… у меня была одна теория. Рискованная теория, которую никак не проверишь до конца — только практика…
Ладно. Понаблюдаем.
— …достаточно, — наконец, заключила королева. — Хватит, умолкни. Уортингтон. Ты всё зафиксировал?
— Да, Ваше Величество, — поклонился тот, щёлкая планшетом (и когда он успел его достать?).
— Вот и прекрасно, — теперь Глория уже не улыбалось. — Значит, жалкий предатель нам больше не нужен.
— Ваше Величество!.. — Уоддлок кинулся на колени, пополз в сторону королевы. — Ваше Величество!..
Глория поморщилась; принц Фицджеральд что-то тихо выплюнул себе под нос — судя по выражению лица, явно непечатное.
— Что? — саркастически осведомилась Глория. — Ты ещё не всё сказал, Уоддлок? Может быть, у тебя есть что-то такое, что даст тебе хоть крохотный шанс на помилование?
Уоддлок запнулся.
— Что-то такое, что заставит меня оставить в живых предателя, труса и тряпку, столько лет кормившегося от моих щедрот на должности, которую не заслуживал? — продолжила Глория. — Нет? Тогда не трать время. Пистолет рядом с тобой, Уоддлок; возьми и избавь нас от своего общества.
Выстрел.
…когда громкое эхо перестало отражаться от стен крытой беседки, я покачал головой.
— Ай-я-яй. А ведь у него были жена и дети.
— Их никто не тронет, Йошида. Я не маньячка, — отозвалась Глория. — Просто пусть подыщут себе новую страну проживания в ближайшие двое суток, и делу конец.
Ээ? Она что… оправдывается передо мной?
Похоже на то. Пусть гордо и даже снисходительно, пусть в ответ на чёрную шутку. Возможно, даже не отдавая себе отчёт. Но это было именно оправдание.
Неужели Глории так важно, чтобы я перешёл на её сторону добровольно — ей, умеющей приказывать одним словом?
— Но, — продолжала она, поворачиваясь к принцу Фицджеральду, — моё милосердие никак не распространяется на предателей. А у нас здесь… ещё один маленький принц, решивший, что он умнее всех.
Тот лишь поморщился в ответ; в отличие от Уоддлока, он умел держаться с достоинством. Я заинтересованно продолжал следить за разворачивающейся сценой.
— И ты, наверное, собирался убить меня? — с иронией произнесла королева. — А как же семейные узы?
— А разве ты не потеряла право считаться частью семьи, когда убила одного из нас? — отозвался в ответ принц Фицджеральд.
— Ха! — фыркнула Глория. — Как ты заговорил, мальчишка. Одного из нас… или одного из вас?
Лицо её пересекли морщины отвращения столь явного, будто она вступила в собачье дерьмо.
— Как же вы меня… честное слово. Ты, Уэнделл, прочие. Все вы одинаковы — маленькие самовлюблённые засранцы. Все считаете, будто кем-то были бы без меня, будто представляете из себя что-то большее, чем носителей фамилии, доставшейся вам по чистой случайности.
Она принялась вышагивать от стены к стене, обходя Фицджеральда по кругу; тот не двигался с места — как и я, Уортингтон или оставшиеся за распахнутой дверью гвардейцы.
— Вы!.. Вам несказанно повезло в жизни уже одним только тем, что вы родились моими потомками. Шанс, выпадающий единицам! Но нет же. Вы не умеете быть благодарными за то, что есть. Вам вечно мало, вы хотите ещё и ещё…
— Будто ты не хочешь, — ровно заметил принц, ловя взгляд Глории.
— Я это я, — ледяным голосом отрезала она. — Не сравнивай.
Милая семейная драма, конечно же, но…
— Ахэм, ахэм, — прокашлялся я, спрыгивая с подоконника. — Простите, а я вам не мешаю?
Наблюдать за всем этим было невероятно интересно, но всё же… меня там люди в катакомбах дожидаются. Если я буду тратить столько времени на чужие ссоры, то и до завтра отсюда не выберусь.
— О, Йошида, — вновь повеселев, коротко рассмеялась королева — таким смехом, которым смеются люди, придумавшие что-то нехорошее. — Вот уж ты здесь как раз придёшься очень кстати.
— Да? — со скучающим видом уточнил я. — А мне вот показалось, это закрытая вечеринка для своих. Внутрисемейные шуточки, непонятные посторонним подколки и всё такое.
— В какой-то степени, — согласилась Глория. — Но, видишь ли… наблюдая за твоими успехами все последние дни, я поняла одну вещь: ты любишь веселье и всевозможные впечатляющие сцены. А мне как раз пришла на ум одна… забавная идея.
Мой взгляд был скорее скептическим, чем весёлым — как, впрочем, и взгляд принца Фицджеральда.