Молодые "королевы" плодили не очень большое количество насекомых, но это были сильные и, как высказался Пестель, "смышленые" особи. Что-то в них действительно наводило на мысль о сильном инстинкте или о более продуктивном сознании, как Рост заметил еще в первое лето своего пребывания в Полдневье. Или о памяти, или об умении адаптировать какие-то дальние, блуждающие мысли, сгенерированные невесть где находящимися цивилизациями. О том, что возможно перехватывать некое знание, растворенное в ноосфере Полдневья, никто уже, в общем, не сомневался.
Эти "молодые" рои, несмотря на меньшую численность, довольно быстро пожирали "стариков", лишь иногда щадили самок, которые, получив питание от других насекомых, становились еще больше, еще плодовитее, хотя очень быстро умирали. Иногда буквально
за пару недель. Как заметил Пестель, в таком случае потомство этих застарелых "кланов" оставалось подчиненным и в первую - очередь становилось жертвами каннибализма.
Вообще, обычай пожирать сородичей, по-видимому, вводили в употребление сами самки. По крайней мере, как свидетельствовал Пестель, который в последнее время стал настоящим знатоком гигантских богомолов и кузнечиков, до того, как самка не сжирала первую жертву, никто из членов роя не рассматривал соплеменников как "бифштекс". Зато потом устанавливалась короткая вакханалия убийств. А в результате рой делался меньше, но сильнее, и самка начинала производить куда более агрессивных и сильных солдат. И почему-то получалось, что после "открытия" сезона каннибализма в течение дней десяти самка откладывала яйца только с солдатами. Зато и солдаты эти добывали охотой невероятное количество пищи, разумеется, если местность не была уже опустошена соседним роем.
В конце апреля и начале мая старцы аймихо под руководством Пестеля "разбудили" на зеленой равнине к юго-востоку от полуострова пернатых около пятидесяти роев. Около двадцати из них оказались старыми и были быстро поглощены соперниками. Но, как сообщил Пестель в середине мая, общая численность насекомых перевалила, по оценке старцев, за тридцать тысяч особей.
Ростик знал, что время еще есть, но все-таки забеспокоился. Слишком уж несопоставимым было число богомолов й кузнечиков с надвигающейся на них армией пауков. Это заставило его задуматься над тем, что делать, чтобы насекомых стало больше. Ответ, который ему дали старцы аймихо, был прост кормить. И они стали кормить. Вернее, попробовали.
Для начала Квадратный пригнал, подпалив степь перед наползающим на них валом пауков, невероятное количество трехгорбых жирафов, гиеномедведей, шакалов, антилоп и даже, как Ростику показалось, немного вконец одичавших волосатиков. Почти все они были тут же съедены, а некоторое количество роев даже объединилось, должно быть, с прицелом одолеть своих насекомых соседей после того, как кончится эта еда. Идея оказалась здравой - соединенные рои, как правило, оказывались куда сильнее, чем те насекомые, которые оставались по каким-то причинам в изоляции. Наблюдая это, помимо прочего, можно было сделать некие, не вполне относящиеся к делу обобщения, но Рост усилием воли не стал обращать внимание ни на что постороннее.
Его вообще не очень интересовало, что будет после этой войны. Хотя при желании он мог бы, вероятно, провидеть это будущее. Вот только вполне могло оказаться, что будет оно без них, без людей, исчезнувших под валом паучьего нашествия. А раз так, то любые попытки подсмотреть будущее лишь расконцентрировали бы его силы. И это было куда опаснее, чем, например, играть в русскую рулетку, используя старый наган, оставшийся у Роста еще с первых войн.
Когда к началу июня еда у насекомых закончилась и Пестель в очередной раз известил Ростика, что производительность самок снижается да и число роев уменьшилось едва ли не до двадцати штук, хотя общая численность насекомых перевалила за сто тысяч особей, пришла пора искать другие источники протоплазмы. Для начала Рост предложил использовать летающих китов, которые, конечно, были бы почти неисчерпаемым источником мяса, но заставить их уйти от леса дваров, подманивая только запахом латекса гигантских деревьев, не удавалось. Летающие черви отлетали от обычного места своего обитания километров на двести, не больше, а требовалось - почти на четыреста. Тогда Рост предложил Пестелю на пару в срочном порядке изучить поведение борыма, чтобы использовать эту естественную для китов приманку.
Вообще-то борым возникал в Водном мире. В течение лета эти летающие крысята являлись кормом для бесчисленной живности болот, были своего рода мясным планктоном сложившейся тут пищевой пирамиды. Причем питались ими так активно и много, что лишь невероятная плодовитость и способность перелетать с места на место по воздуху спасала крысят от полного истребления. По крайней мере, так показалось Пестелю, и Рост с ним согласился.
И лишь с наступлением зимы, когда болота замерзали, крысята переваливали на твердую землю, двигаясь туда, гце чувствовали растительность и пищу, уменьшаясь в количестве. Кстати, вал борыма, который прошел через Боловск в первую зиму, был очень большим по меркам этого континента, должно быть, потому, что крысята чувствовали возросшую активность насекомых. Обычно к той местности, где оказалось человечество, борым подходил уже ослабленным, а к лесу доходил почти полностью истощив свои способности мигрировать иначе дварские угодья, даже под "охраной" летающих червяков, не уцелели бы.
Вот эту мятущуюся, мягкую, поддатливую, но практически неуправляемую, как вода, массу и нужно было выгнать на Зеленую равнину, где обитало основное количество насекомых. За дело, конечно, взялись айми-хо, хотя и предупредили Ростика несколько раз, что они никогда еще подобных заданий не выполняли. Они провозились почти неделю, собрав всех старцев и стариц, потребовав для оперативного нанесения ментальных управляющих сигналов почти пять десятков гравилетов, и, когда Рост уже потерял надежду, борым вдруг стронулся с места. Причем весь разом.