Гербер был одержимым человеком, глубоко увлеченным тонкостями шпионской профессии. К 1970 году он стал руководителем среднего звена в советском отделе и погрузился в культовый мир советской контрразведки. Он был одним из немногих, кто имел доступ к самым жестким операциям ЦРУ по советской линии, в том числе к неприглядной истории перебежчика из советской контрразведки, которого на протяжении трех лет держали в США под арестом, включая два года кошмарной тюрьмы, специально построенной для него ЦРУ. Этот перебежчик никогда не подвергался официальному аресту, и против него не выдвигалось никаких официальных обвинений, но его держали в одиночной камере, не разрешая читать и писать. Какое-то время свет в этой камере размером три на три метра круглосуточно не выключался, чтобы дезориентировать узника и лишить его сна. Этого перебежчика звали Юрий Носенко, и он оказался втянутым в кампанию «охоты на ведьм» в верхних эшелонах ЦРУ, которая к тому моменту, когда Гербер начал читать советские досье, еще продолжалась.
Носенко установил контакт с ЦРУ в 1962 году и в 1964-м бежал в США, принеся с собой ответ на наиболее острый вопрос, стоявший в то время перед ЦРУ. Была ли Москва причастна к убийству президента Кеннеди? Комиссия Уоррена пришла к выводу, что Ли Харви Освальд действовал в одиночку, но в ЦРУ некоторые все еще искали «советский след». Освальд попросил убежища в Советском Союзе после службы в морской пехоте, в том числе какой-то период — на базе в Японии, связанной с проведением разведывательных операций. Потом, незадолго до убийства Кеннеди, он неожиданно возвратился в США вместе с русской женой. ЦРУ никогда не предавало огласке свои сомнения в отношении Освальда — об этом даже не говорилось комиссии Уоррена, — но в действительности Управление так и не смогло однозначно определить, был ли Освальд связан с КГБ. Этот вопрос висел над Лэнгли, и, когда Носенко наконец оказался в США, Управление все еще пыталось выявить, не был ли Освальд реальным «маньчжурским кандидатом»[13].
Носенко заявил, что у него есть ответ: КГБ не имел отношения к убийству Кеннеди. На самом деле КГБ был так обеспокоен прошлым Освальда и имевшимися у американцев подозрениями о его связи с Советами, что тщательно проверил все свои архивы, но данных о его связи с КГБ выявлено не было.
Однако к моменту этого заявления Управление пришло к выводу, что Носенко был специально направлен в США с дезинформацией. Энглтон был убежден, что Носенко является агентом-двойником. Он уверил многих в ЦРУ, что Москва направила этого перебежчика для того, чтобы запутать ЦРУ в отношении Освальда и десятков других острых дел. Паранойя Энглтона подогревалась другим советским перебежчиком, Анатолием Голицыным, сообщившим Энглтону, что все перебежчики, которые придут к американцам после него, будут советскими двойными агентами. Для Голицына это был идеальный вариант, который обеспечивал ему сохранение влияния даже после того, как запас его секретной информации истощится. Поверить Голицыну означало добровольно погрузиться в трясину паранойи и путаницы. А Носенко на протяжении нескольких лет, словно пораженный смертоносным вирусом, сидел «в карантине» на «Ферме», в учебном центре ЦРУ в районе Уильямсберга (штат Виргиния).
Заручившись поддержкой директора ЦРУ Ричарда Хелмса, Энглтон сумел привлечь на свою сторону некоторых работников советского отдела, убедив их, что практически все их агенты являлись двойниками КГБ. Вскоре каждому разведчику, пытавшемуся завербовать агента за «железным занавесом», приходилось преодолевать массу препятствий, чтобы убедить Энглтона и его прислужников, что игра стоила свеч. Тот, кто настаивал на своем или оспаривал господствовавшую паранойю, рисковал сам попасть под подозрение как советский агент.
Энглтон был уверен, что КГБ проник в ЦРУ, и начал охоту на шпионов, которая длилась на протяжении нескольких лет, ломая одну карьеру за другой. В конечном счете под подозрение попали сами охотники за шпионами. Процесс над «салемскими ведьмами» добрался до штаб-квартиры ЦРУ.
13
«Маньчжурский кандидат» — термин, определяющий человека, находящегося под воздействием психологических и фармацевтических специальных средств и выполняющего чужую волю. Происходит от одноименного названия детектива американского писателя Ричарда Кондона.