Когда Бли прибыл в свой офис на пятом этаже, там его уже ждала записка с приглашением от Энглтона на беседу. Последний, все еще занимавший пост главы контрразведки ЦРУ, был ошеломлен тем, что «посторонний» человек будет руководить операциями по Советскому Союзу. Когда Бли пришел в затемненный кабинет Энглтона, тот прямо заявил ему, что эта работа не для него.
За долгие годы работы на Ближнем Востоке Бли приобрел вполне прагматическое представление о том, как надо проводить шпионские операции. И он интуитивно почувствовал, что советский отдел сбился с пути. Чтобы вывести отдел из тупика, он прежде всего провел чистку и сменил прежних руководителей, которые отстаивали старые методы работы, заменив их новичками, не зараженными вирусом энглтоновской паранойи. Бли постарался не вступать в прямую конфронтацию с руководителем контрразведки, а просто, не спрашивая разрешения, стал действовать по-своему.
Вскоре на стол Бли попал доклад Гербера о «добровольцах». Дэвид счел проведенный анализ вполне разумным и решил изменить политику ЦРУ в отношении этого контингента. Их нужно профессионально проверять и работать с ними, а не шарахаться от них. Когда это возможно, надо было стремиться убедить этих людей оставаться на своем месте за «железным занавесом» и работать.
В качестве московского резидента ЦРУ Бли назначил рыжеволосого веснушчатого ирландца Барри Келли, поручив ему хорошенько «проветрить» резидентуру и «стряхнуть пыль» со старых дел на «добровольцев». Он получил список советских граждан, которые ранее предлагали свои услуги, но чьи предложения игнорировались. Келли было предложено попытаться восстановить с ними контакт, и вскоре он так же радикально изменил работу московской резидентуры, как это сделал Бли в центральном аппарате.
Бли отправил одного из своих главных помощников Хавиленда Смита в турне по резидентурам ЦРУ в третьих странах, чтобы убедить скептически настроенных разведчиков, что в работе на советском направлении возобладал здравый смысл и теперь можно безопасно вести разработку русских. Провозглашенная Бли «политика открытых дверей» быстро принесла свои плоды, и за несколько лет ЦРУ приобрело за «железным занавесом» солидную агентурную сеть, состоявшую исключительно из «добровольцев».
За параличом, постигшим ЦРУ в 60-е годы, не сразу можно было рассмотреть, что на рабочем уровне молодые оперработники активно совершенствовали технику проведения разведывательных операций, изобретали новые способы надежной и безопасной связи с агентурой за «железным занавесом». Их огорчало, что они не могли применять эти средства и методы в предыдущее десятилетие, но теперь осуществленная Бли революция давала им возможность опробовать новую тактику.
К числу таких оперработников принадлежал Хавиленд Смит. В конце 50-х годов его одним из первых направили в длительную командировку за «железный занавес». Смит вернулся из Праги и Берлина с твердым намерением использовать главную слабость оппозиции — прямолинейность и консерватизм. Получив в начале 60-х годов согласие высокого руководства на разработку новых тактических приемов разведки, Смит привлек различных специалистов-«волшебников» для изучения методов отвлечения внимания противника и опробовал новые методы на улицах Вашингтона. В итоге он разработал новую тактику проведения операций, доведя до совершенства то, что стало стандартным методом ЦРУ: так называемую «моментальную передачу».
Наиболее важный вклад Смита в развитие техники проведения операций стал известен в ЦРУ как работа в «мертвой зоне». Смит понял, что оперативный работник, двигающийся по улицам враждебного города тщательно хронометрированным маршрутом, может, повернув за угол, создать между собой и бригадой наружного наблюдения противника некую дистанцию. В результате он на несколько коротких мгновений может остаться вне зоны видимости. Это позволит ему в заранее определенных точках своего маршрута изымать содержимое тайников или делать закладки.
Время нахождения в «мертвой зоне» может не превышать нескольких секунд, но для хорошо подготовленного разведчика этого будет достаточно.
Эта техника, естественно, не гарантировала успех во всех случаях. И когда происходил провал, ЦРУ было склонно считать это результатом какой-то ошибки на маршруте. Было легче списать провал на оперативную ошибку, чем искать предателя в своей среде, особенно среди работников ЦРУ, которые не могли без чувства омерзения вспоминать «охоту на ведьм», проводившуюся Энглтоном.
Действительно, на протяжении еще нескольких лет после самоубийства Огородника и ареста на мосту через Москву-реку Марты Петерсон ЦРУ продолжало считать, что причиной провалов были ошибки оперативных работников, а не проникновение КГБ в ЦРУ. Череда необъяснимых инцидентов, произошедших в 1977 году, убедила директора ЦРУ Стэнсфилда Тёрнера, что в работе московской резидентуры ЦРУ были какие-то фатальные ошибки. За драматическими арестами Огородника и Петерсон последовало разоблачение полковника ГРУ Анатолия Филатова, имевшего в ЦРУ псевдоним «Блип»[14] и работавшего на американцев во время своей командировки в Алжире. Он был арестован в Москве, когда пытался заложить тайник. Потом задержали работника ЦРУ Винсента Крокетта, поддерживавшего связь с Филатовым.