— Послушайте, полковник, вы найдете новые грузовики у себя в гараже, и вы можете быть уверены, что я вас прикрою. То же самое в отношении БМ-12. Договорились?
— Да, думаю, что договорились.
— Тогда мне будет нужна ваша помощь в переправке Су через «нулевую линию», а там уже мои люди все обеспечат. Можете выставить у самолета круглосуточную охрану, пока я получу дальнейшие инструкции? Завтра у меня будет ответ. И спасибо. Это очень важно, но, ради бога, не говорите об этом своим ребятам, которые так возбудились, а то они задерут цену.
— Отлично, мистер Милтон. Но есть еще один момент. У них также находится пилот.
— Пилот!
— Да. Седовласый полковник катапультировался. Он легко ранен и находится под охраной той же милиции. Что вы думаете о пилоте?
— Позаботьтесь, чтобы с ним ничего не случилось, — ответил я.
Я давно старался убедить афганцев и пакистанцев, что моджахеды должны изменить свое отношение к советским пленным, особенно сбитым летчикам. Вскоре после моего прибытия в Пакистан мне показали фотографию советского пилота в серебристом летном костюме, который стоял по пояс в снегу, с кожей, обожженной безжалостным горным солнцем, и с пулевым отверстием в виске. Мертвая рука все еще сжимала пистолет ТТ. Он предпочел смерть плену. С пленными советскими летчиками обращались с особой жестокостью, и им приходилось соблюдать осторожность после того, как в 1986 году у повстанцев появились ракеты «Стингер». Они боялись не столько быть сбитыми, сколько попасть в руки моджахедов.
Я четко доводил до них мысль: американцы считают сбитых летчиков военнопленными, с которыми следует обращаться в соответствии с нормами международного права. Я даже готов был выплачивать вознаграждение за возвращение сбитых пилотов в Советский Союз или их переселение на Запад.
— Они отдадут его нам за еще два грузовичка и, может быть, две установки БМ-12.
— Давайте об этом договоримся так же. Вы расплачиваетесь с милицией, а я вас прикрою. И я хотел бы утром же переговорить с генералом Гулем.
— Я пошлю за вами машину, мистер Милтон.
Советская 40-я армия ушла из Джелалабада в середине мая, на начальном этапе полномасштабного вывода войск, оставив этот город, бывший когда-то зимней резиденцией королей, Второму афганскому армейскому корпусу. Многие в советском ограниченном контингенте считали, что как только русские уйдут из Джелалабада, сопротивление правительственных войск прекратится и бандиты захватят столицу провинции Нангархар. Некоторые даже опасались, что афганские союзники ударятся в панику и будут цепляться за уходящие танки и вертолеты, как это имело место, когда американцы уходили из Вьетнама. Однако этого не случилось, и одним из тех, кто считал, что этого не произойдет, был Леонид Шебаршин, который через три месяца после ухода 40-й армии из Джелалабада приехал туда с официальным визитом вместе с новым председателем КГБ Владимиром Крючковым.
После мая в Джелалабаде не оставалось ни одного советского солдата — считалось, что поездка в этот город будет слишком рискованной. Но, к удивлению Шебаршина, Крючков, твердо веривший в прочность режима Наджибуллы, решил, что может совершить короткий визит в Джелалабад. Ночью он вместе с Шебаршиным вылетел туда из Кабула покрашенным черной краской транспортным самолетом Ан-26. Шебаршин чувствовал себя очень неудобно в парашюте, который ему пришлось надеть, тем более что у него не было никакого опыта в этом плане, кроме короткого инструктажа. Просто прыгайте в открытую дверь, дергайте за кольцо на груди, и все будет в порядке, заверил инструктор. Пристегнутая к поясу кобура пистолета тоже не добавляла ему комфорта. В случае прыжка пистолет, скорее всего, потеряется. Шебаршин решил, что такие мысли недостойны мужчины, но позже он сам ради объективности говорил, что они у него были.
Оторвавшись от взлетной полосы, Ан стал делать серию крутых виражей, занявших около 20 минут, пока наконец пилот не вывел его на эшелон, недосягаемый для «Стингеров». Когда самолет выровнялся для короткого полета вдоль реки Кабул, историческому маршруту отступления обреченных британских войск полтора века назад, Шебаршин мог видеть внизу вспышки артиллерийских залпов и стрелкового оружия, которые с расстояния 20 тысяч футов выглядели, как зажигаемые спички. Едва достигнув этой высоты, Ан начал снижаться на подходе к Джелалабаду, совершая такие же закручивавшие кишки спиральные маневры, но на этот раз обращенные к земле. Как только самолет остановился, пассажиров пересадили в поджидавшую автомашину. Тем временем Ан, пробывший на земле не более одной минуты, развернулся и взмыл в ночное небо.