Была проведена проверка банковских счетов Эймса, и работник службы безопасности специально выезжал в Боготу для проверки рассказа Эймса о том, что неожиданно свалившееся на него богатство было связано с семьей его жены. Итоговый отчет по командировке работника показывал: это было вполне правдоподобно. Его финансовые дела были в порядке, семья жены действительно производила впечатление богатой.
Между делом Редмонд сказал мне, что в Оперативном управлении было еще несколько работников, купивших дорогие дома, но в отличие от Эймса они пользовались кредитом.
— А мою ссуду нашли? — спросил я.
— Пока не искали… еще, — без улыбки ответил Редмонд.
Несколько позже, летом этого же года, Эймс вернулся в отдел для подготовки аналитического документа по КГБ, но он никогда больше не был допущен к нашим важным делам. Через несколько месяцев я снова отправил его из отдела, на этот раз в центр по наркотикам.
Редмонд покидал советский отдел и переходил в Контрразведывательный центр со смешанным чувством. Он всегда занимался только операциями по Советскому Союзу, и ему было тяжело расставаться с этой частью его жизни. Но наибольшую тревогу у него вызывало то, как работал советский отдел — под моим руководством.
Редмонд и другие работники так называемой старой школы были особенно недовольны моим решением снизить приоритетность традиционного «хлеба» советского отдела — более или менее неограниченных вербовочных операций по работникам КГБ во всем мире. За подписью Дика Столца и Тома Твиттена я направил телеграммы в наши резидентуры в ряде стран Африки и Латинской Америки, в которых четко указал, что советский отдел больше не заинтересован в разработке каждого находящегося в третьей стране советского разведчика, особенно если в результате этой операции мы могли получить перебежчика. С этого времени мы будем подходить к таким разработкам более строго.
Я рассматривал крушение советской империи как момент, требовавший новых идей. С одной стороны, мы нуждались в актуальной разведывательной информации для выработки политических решений, а с другой — мы начинали нащупывать общую почву с Советами в вопросах борьбы с международным терроризмом и наркотиками, а также по проблеме контроля их ядерного арсенала, насчитывавшего десятки тысяч ядерных боеголовок. Мы делали первые шаги к сотрудничеству в этих направлениях, и нам надо было менять свой подход к Советам.
Это предполагало снижение уровня того провокационного давления, которое мы на протяжении трех десятилетий оказывали на них буквально в каждой заштатной стране третьего мира. Короче говоря, я считал, что теперь, когда мы начинали напрямую работать с Советами по целому ряду важных проблем, они становились для нас разведывательным объектом в подлинном смысле этого слова. Нельзя было допустить, чтобы левая рука провоцировала их в одной столице, а правая одновременно пыталась в другой столице побудить их к сотрудничеству. Я был намерен более тонко подходить к выбору объектов разработки.
Я также решил, что в будущем все новые перебежчики должны были заранее зарабатывать себе право на переселение в США, и приказал тщательно проверять всех потенциальных перебежчиков в этом плане, прежде чем давать им какие-то обещания по переселению в США. За прошедшие два года мы переселили в США более дюжины перебежчиков, все были более или менее похожи друг на друга. В каждом случае меня уверяли, что последний перебежчик был настоящей «золотой жилой», но эта реклама никогда не подтверждалась реальностью. А реальность заключалась в том, что офицеры КГБ становились частью большого потока советских граждан, пытавшихся начать новую жизнь на Западе, и они обращались к нам, полагая, что доброе старое ЦРУ им поможет. Со временем этот поток стал для нас большой обузой, поскольку каждый перебежчик с семьей в долгосрочном плане обходился американским налогоплательщикам примерно в 1 миллион долларов.
Редмонд и другие «старики» советского отдела считали мои действия ересью. Целые поколения работников ЦРУ посвятили свои карьеры попыткам вербовки офицеров КГБ и ГРУ, находившихся в советских посольствах в странах третьего мира. Спору нет, некоторые самые продуктивные агенты ЦРУ был приобретены, когда они работали в отдаленных посольствах, но времена менялись. Редмонд опасался, что если мы перестанем поддерживать созданную нами глобальную систему поиска кандидатов для вербовки из числа сотрудников советской разведки, ее будет трудно воссоздать.