— Примерно через час.
— Спасибо, я позвоню позже.
Стомбау собрался с мыслями. Ему удалось установить, что телефон на самом деле принадлежал Роману Потёмкину, но впереди еще подстерегало много опасностей. Если отец Роман был провокатором КГБ, что представлялось вполне реальным, то телефон мог принадлежать какой-нибудь находящейся под контролем КГБ «службе ответов». Ему было бы спокойнее, если бы на звонок ответил сам отец Роман, а не женщина, назвавшаяся его матерью и сообщившая, что он вернется через час. Этого времени КГБ, если он контролировал эту операцию, будет вполне достаточно, чтобы подвезти к телефону отца Романа. Стомбау подумал, что это, однако, не увеличивает степень риска, он решил подождать и через час позвонить снова. И отправился на поиски второй телефонной будки.
Спустя час он снова набрал номер телефона Романа Потёмкина. После второго гудка ответил мужской голос:
— Да…
— Наш общий друг Николай сообщил мне… У меня есть кое-что для Вас. Вы можете подтвердить мне свой адрес?
Стомбау прочел имевшийся у него адрес.
— Нет, неправильно.
— Вы можете сказать мне ваш правильный адрес? Пожалуйста, говорите помедленнее.
Собеседник повторил адрес, и Стомбау, не полагаясь полностью на диктофон, тщательно записал его.
— Спасибо, надеюсь, что скоро мы свяжемся с вами.
Стомбау повесил трубку и быстро прослушал пленку, чтобы убедиться, что адрес записан и там. Прикинув по карте, он понял, что дом отца Романа находился примерно в 40 минутах ходьбы от того места, откуда он звонил, и попытался оценить обстановку.
Он сделал два телефонных звонка религиозному активисту, человеку как раз той категории, которая должна привлекать внимание КГБ, даже если в тот момент он еще не находился под контролем этой службы. Если телефон контролировался, то КГБ станет ясно, что отцу Роману дважды звонил какой-то иностранец. Было маловероятно, что телефон отца Романа контролировался в режиме реального времени, поскольку в Москве постоянно прослушивались десятки тысяч телефонов. Он решил, что если действовать быстро, то успеет доехать до дома отца Романа и вручить ему письмо, прежде чем КГБ сможет установить там наблюдение. Но шансы на успех были только в том случае, если отец Роман еще не находился под контролем КГБ.
Экипированный по варианту «легкой маскировки» — усы, очки, шапка и русская одежда, — Стомбау почти час шел пешком до места жительства отца Романа. Он вошел в подъезд и нашел квартиру, номер которой назвал ему отец Роман. Дверь открыл молодой человек 30 лет с длинными волосами и, как впоследствии Стомбау назвал это, «с мягким выражением лица».
— Вы отец Роман и передавали ли вы кое-кому конверт? — спросил Стомбау.
— Да, — просто ответил молодой человек, и Стомбау не уловил в его ответе на этот ключевой вопрос какой-то особой интонации. Тем не менее он, не снимая перчаток, достал из кармана письмо и передал его отцу Роману. Потом попрощался и быстро покинул квартиру.
Возвращаясь домой пешком и на общественном транспорте, Стомбау мысленно анализировал свои «потери». Он, возможно, засветился как работник ЦРУ, хотя был в гриме и постарался не оставить на письме отпечатков пальцев. Он раскрыл «Николая» как посредника, который помог ему установить контакт с отцом Романом, правда при этом не упоминалась связь «Николая» с журналистикой. Все это обсуждалось с Вашингтоном еще до начала операции, и риск посчитали приемлемым. Если письмо попадет в чужие руки, трудно будет связать «Николая» с Николасом Данилоффом, если только отец Роман не действовал с самого начала под контролем КГБ. Но это не даст КГБ ничего нового, а только подтвердит, что Данилофф, как это и предусматривалось планом русских, доставил адресованный Уильяму Кейси пакет по назначению. Стомбау возвратился в свою квартиру в сумерках, усталый, но уверенный в том, что в течениевсего дня был «чист».
Письмо, переданное отцу Роману, содержало инструкции неизвестному ученому по установлению контакта с ЦРУ. Письмо было написано так, что его мог понять только тот, кто писал первое письмо в 1981 году. Теперь Стомбау каждый четверг контролировал место встречи, расположенное недалеко от центра города в районе Киевского вокзала. Однако там никто не появлялся.
5 апреля отец Роман позвонил журналисту и передал ему любопытное сообщение: «Встреча 26 марта была невозможной. Ваши ребята действовали таким образом, что сами сорвали встречу». Почувствовав опасность, Данилофф, полагая, что КГБ контролирует его телефон, ответил отцу Роману, что не понимает, о чем идет речь.