Ночь Юрченко перед поездкой в Монреаль напоминала ночь подростка перед гимназическим балом. Меданич пригласил к нему парикмахера и купил для него новый костюм, чтобы он предстал перед любимой женщиной влучшем виде.
Юрченко вылетел самолетом из Вашингтона вместе с Меданичем и охранниками ЦРУ на авиабазу Платтсберг, штат Нью-Йорк. Потом группа на машине пересекла канадскую границу. В Канаде их встретили резидент ЦРУ и Колин Томпсон, работник контрразведывательной секции советского отдела, один из тех, кто работал с Юрченко постоянно. Канадские правительственные службы обеспечивали организационную сторону операции, чтобы исключить попытки КГБ похитить Юрченко за пределами США.
Юрченко и сопровождавшие его лица остановились на ночь в одном из монреальских отелей под бдительным присмотром канадской службы безопасности. Канадцы не хотели, чтобы Юрченко выходил вечером на улицу, но Меданич, видя, как он нервно ходит по номеру, решил для разрядки прогуляться с ним по улице.
Прогулка проходила под плотным прикрытием наряда канадской службы безопасности, шедшего за Юрченко и Меданичем по пятам.
Как раз накануне приезда Юрченко и бригады ЦРУ в Монреаль Валентина возвратилась из отпуска, который проводила в Москве. ЦРУ хотело, чтобы эта встреча состоялась как можно скорее, на тот случай если Советы знали об их отношениях. ЦРУ считало, что если действовать быстро, то у русских будет мало времени, чтобы организовать засаду.
План был прост: Юрченко придет в квартиру Валентины в обеденное время, когда ее муж будет в офисе и когда, вероятнее всего, в здании будет находиться небольшое количество людей. Канадская служба безопасности обеспечит оперативное прикрытие. Напротив дома будет бригада наружного наблюдения, поддерживающая связь с временным командным постом. В вестибюле здания под видом ремонтных рабочих будут дежурить работники службы безопасности, готовые вмешаться при первых признаках нештатного развития ситуации.
Когда Юрченко постучал в дверь квартиры, Валентина, похоже, его ожидала. Но его мечты тут же разбились вдребезги. Когда он предложил ей уйти с ним, она твердо отказалась. Позже Юрченко передал Меданичу ее слова. Она сказала, что любила полковника КГБ, а не предателя.
«В жизни я любила двух человек, — сказала она ему. — Моего отца и тебя. Отец умер, а теперь и ты в моих глазах мертв. Ты просто предатель».
Отказ был драматическим, истинно русским и абсолютно уничтожающим. Валентина даже не впустила Юрченко в квартиру. Весь разговор происходил на пороге и продолжался не более двух-трех минут. Голова Юрченко шла кругом, когда он возвращался к Меданичу и к жизни, теперь уже лишенной мечты.
Возвращаясь из Монреаля, Колин Томпсон не был уверен, что Валентина действительно когда-либо всерьез мечтала о совместной жизни с Юрченко. Томпсон в отличие от Меданича никогда не испытывал особых симпатий к Юрченко и не исключал, что его идея убедить Валентину бежать с ним была просто фантазией, которой он хотел скрасить свое одинокое существование русского перебежчика в Америке.
После короткой проверки от наружного наблюдения машина с Юрченко направилась в сторону границы. Канадцы облегчили эту задачу, перекрыв на время движение автотранспорта.
В машине, уносившей его от места сердечной драмы, Юрченко был неразговорчив. Он спокойно поведал Меданичу то, что ему ответила Валентина, но не стал делиться своими мыслями. Юрченко, постоянно помнивший, что он является офицером КГБ, не хотел откровенничать в присутствии незнакомого водителя. Меданич не настаивал, боль была слишком очевидна.
Когда они подъезжали к авиабазе в Платтсберге, пошел проливной дождь. Это были остатки тропического шторма, обрушившегося на северо-восток Соединенных Штатов. Погода соответствовала настроению Юрченко. Во время его пребывания в Монреале газета «Вашингтон таймс» опубликовала материал о его бегстве к американцам, и весь пресс-корпус Вашингтона ринулся по следу этой истории. У некоторых работников ЦРУ возникло ужасное подозрение, что источником утечки был сам Билл Кейси, который хотел каким-то позитивом сгладить скандал, разгоравшийся вокруг агрессивных действий ЦРУ в Центральной Америке, в частности минирования никарагуанских гаваней.
Юрченко узнал об этой утечке самым худшим способом. Он взял монреальскую газету и увидел там статью о самом себе как раз в тот момент, когда Валентина отвергла его. Он одновременно потерял и свою любовь, и свою анонимность, и его судьба показалась ему еще горше. В тот вечер в офицерском клубе Юрченко выпил коктейль. Это был единственный раз, когда он пил в присутствии Меданича. Но даже в этот раз он ограничился одной порцией[26].
26
Можно бесконечно говорить о вреде алкоголя и о пользе трезвости. Можно даже призвать в свидетели Владимира Высоцкого, воспевшего завербованного американской разведкой гражданина Епифана: «Так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел». Но необычная для офицера КГБ сдержанность Юрченко в отношении спиртного, вызванная, скорее всего, его ипохондрической заботой о своем здоровье (сухое вино разбавлял водой), всегда вызывала недоумение его коллег. Его преемник на посту офицера безопасности в Вашингтоне Леонид Петрович Соболев даже заявил своему партнеру из ФБР, что не доверяет Юрченко, так как тот отказался выпить с ним. Интуиция не подвела полковника Соболева: за пять лет до бегства Юрченко к американцам этот опытный контрразведчик учуял в нем ненадежного человека. —