– Мужчины, может быть, вам еще чего-нибудь дать? – медленно поправляя черную бабочку на своей соломенной копне, спросила она. – Только скажите!
Майор оторвался от своих мыслей и вскинул глаза на подплывшее судно.
– Слушаю вас, мужчины! – поймав его взгляд, пропела обитающая на «полигоне» нимфа.
– Нам бы, красавица, еще… – решительно начал Тима.
– Нет-нет! – быстро перебил его майор, понимая, что именно Тимофей собирается попросить у женщины. – Нам достаточно.
– Достаточно? – не поверила официантка.
– Совершенно, – отрезал Ефим.
– Ну, как хотите… – разочарованно пожала плечами дама и, покачиваясь на несуществующих волнах, отплыла к стойке. Ее спина и все остальные части тела выражали упрек.
Майор подумал и спросил:
– Слушай, Тимофей Павлович, ты в СКБ «Экран» сколько проработал? Лет пять?
– Шесть.
– Да? И чем Ваше КБ занималось?
– Ну, как чем? Одним изделием. Секретным.
– ГПУ?
– Точно, – солидно чмокнул губами Тимофей Павлович. – Им. Расшифровывается: Главный пульт управления.
– А чем этот пульт управлял-то, а? – чуть подался вперед майор. – Говори, не бойся. Я все про твою подписку знаю. Мне можно.
– Да, что мне эти подписки? – взвился Топталов. – Не такие дела заваливали! Лично я на участке опытного производства работал. Я – вставки для излучающей панели точил. Пульт на расстоянии одной боевой установкой должен был управлять.
– Какой установкой?
– Ну, откуда ж я знаю, какой? – пожал плечами Тима. – Этого нам не говорили. Там знаешь, какая секретность была? Не то, что про другой отдел ничего не знаешь, что на соседнем станке точат, и то, не спрашивай! На «Экране» какой порядок был? Ставили задачу: сделать то-то и то-то, технические условия такие-то и такие-то, а для чего оно – извини, брат, только главный конструктор знает, да! Вот так! И правильно! Чего всем рассказывать? Кому, что положено, тот пусть и знает, а остальным-то зачем? Верно, я говорю, Алексеич? – блеснул хитрыми умными глазами старый заводчанин.
– Совершенно верно, – одобрил Ефим и откинулся на спинку стула.
Посидев так с минуту, он обратился к Топталову:
– Так, говоришь, после разговора с Секаченкой, москвич вместе с Тесменецкой ушли?
– Да. Вместе, – подтвердил Тима, вычерпывая из тарелки оставшийся там золотистый куриный бульон.
На дне его тарелки пельменей уже не оставалось. Только, колыхаясь, словно маленький скат, плавала одинокая пельменная шкурка, где-то потерявшая свою вкусную мясную начинку.
В майорской тарелке – пельмени плавали дружной белой стайкой.
«Вот такая она оперативная работа, – подумал майор. – И еда – мимо рта. И солнце – мимо оконца. Но жаловаться нечего. Сам выбирал, палкой никто не гнал».
5. Женщина с прошлым
Таю Тесменецкую Ефим также знал очень хорошо. Даже слишком.
Когда-то Анастасия Вацлавна работала в СКБ «Экран» инженером-технологом. Затем, – лет пять на заводе. А когда там начались сокращения, ушла в свободное плавание: инженерша стала хозяйкой и директором ателье по ремонту бытовой техники. Оно располагалось здесь же, в Бачуринском поселке. Ателье называлось «Мастерица». Насколько Ефим знал, хозяйствование у Тесменецкой получалось.
Ефим распрощался с Топталовым у залитых солнцем белых колонн Дворца культуры и направился на другой конец площади. В ателье.
Синяя линза сибирского неба собирала летящие сквозь ледяную Вселенную солнечные фотоны и густыми потоками бросала их на поселок. Напоенные энергией частицы ударялись о выгоревший асфальт, розоватые стены домов, зеленую листву тополей и прыгали в воздухе, словно крохотные резиновые мячики. Прохожие жмурились и старались попасть в угольную полуденную тень.
Когда майор пересекал площадь, пышущую жаром, будто сковорода, родная Интуиция вдруг напомнила о себе и толкнула его в грудь.
Мимикьянов остановился, повертел головой и понял, на что тайная советчица обращала его внимание. В одну из отходящих от площади улиц сворачивал внедорожник. Он ничем не отличался от той машины, что однажды уже встречалась ему на узкой дорожке. На той, что вела вдоль заводского забора в поселок.
Майора и автомобиль разделяло приличное расстояние: метров в сто. Но, ему показалось, что на номерном знаке выглядывали из-под грязи две запомнившиеся ему семерки. Внедорожник завершил свой маневр и скрылся за углом розового дома.
Мимикьянов проводил его взглядом и пошел дальше, имея ориентиром блестящую на солнце большую, в размер окна, вывеску. На ней молодая домохозяйка, превосходящая формами любую фотомодель, с вожделением держала обеими руками толстый гофрированный шланг пылесоса. Шланг был похож на удава, а поднятая вверх насадка – на его растянувшую в стороны пасть, готовую заглотить не только маленькую мышь, но, при случае, и неосторожного ухажера.