– Здравствуй, Нигнас, – как можно солиднее ответил Эфрон, снял с плеча меч и присел на пороге мастерской. – Я сегодня пришел с мечом отца!
– Я вижу, сын Цохара, – улыбнулся Нигнас. – Пожалуй, меч отца все еще великоват для тебя. Но сегодня я не смогу уделить времени занятиям. Мне нужно закончить жертвенное блюдо. Завтра я повезу его в Хаттусас. Это для храма.
– Ты помнишь о моей просьбе? – тревожно спросил Эфрон. – Я хотел бы принести в жертву ягненка на возвращение моего отца. Богу грозы Перуа.
– Почему именно Перуа? – удивился Нигнас.
– Мать говорит, что это древний бог нашего народа, – объяснил Эфрон. – Он был богом еще тогда, когда наши предки пришли в эти земли!
– В эти скалы и камни, – пробормотал Нигнас.
– Что за рисунки ты делаешь? – спросил Эфрон.
– Это блюдо для возношений одному из древних богов хатти, народа, который жил на этой земле до нас, – ответил Нигнас. – К каждому богу следует обращаться на языке, который он понимает. Это письмена хатти. Уже завтра жрец бросит на блюдо внутренности жертвы, и будет гадать.
– А не мог бы он погадать о судьбе моего отца? – затаив дыхание, спросил Эфрон.
– Слишком велика цена гадания, – ответил Нигнас. – Жрец гадает на человеческих внутренностях. Тебе придется отдать храму Каттими и Абаса. Абаса в жертву, а Каттими в уплату обряда. Ты готов к этому?
– Мы не сможем обходиться без рабов, – опустил голову Эфрон. – Мать не заплатила этой весной ни одного сикеля за наш саххан. Надсмотрщик приходил в прошлом месяце. Пригрозил вырубить виноградник и отобрать землю.
– Вы могли бы передать саххан общине, – предложил Нигнас. – Крестьяне обрабатывали бы его и платили вам.
– Мать говорит, что денег хватило бы только на оплату саххана, – вздохнул Эфрон. – На что бы мы стали жить?
Нигнас отложил в сторону блюдо, пристально посмотрел на мальчика.
– Эфрон, передай Хастерзе, что я собираюсь прибить чучело орла с раздвоенной головой над своими дверями. Этот орел для нее. Я хочу, чтобы вы перешли в мой дом.
– Как ты можешь говорить об этом? – возмутился Эфрон. – Разве моя мать юная неситка или вдова? Мой отец жив! Ты слышишь?
Нигнас вновь взял блюдо и продолжил работу.
– Ты слышишь, Нигнас? – повторил Эфрон. – Ты же сам рассказывал, что когда армии Рамсеса были развеяны, а сам он спасся бегством, вы обошли всю равнину перед Кадешем. Тело моего отца не нашлось. Пленные говорили, что отца пытали, его избивали палками, но никто не сказал, что его убили!
– Твой отец был великим воином, – пробормотал Нигнас, – но за сделанное им враг мог отплатить только смертью.
– Он жив, Нигнас, – упрямо прошептал Эфрон. – Гранат на нашем участке плодоносит. Или ты забыл слова Цохара?
– Я помню, – стиснул губы Нигнас.
Они вновь поднимались по каменистой тропе. Из-за пыльных каменных заборов свешивались ветви абрикосов. Абас вел осла и приветствовал движущихся навстречу путников.
– Кто эти люди? – спросил его Эфрон.
– Это скитальцы, – ответил Абас. – Это люди, которые решили, что где-то лучше, чем там, где они жили до сих пор. Так бывает. Смотри – это лувийцы. Они бегут от войны, которая подступает с юга. Вчера через деревню проходили хурриты. Они бегут от Ассирии. И уже не надеются, что Миттани защитит их. На рынке у главных ворот в Хаттусасе по-хеттски, или по-неситски, как вы говорите о себе, разговаривают в два раза меньше, чем по-лувийски или на палийском наречии. Таблички составляются на аккадском. Обряды совершаются на хатти. И все куда-то бегут. Ищут лучшей доли, но вечерами, когда огонь в очаге засыпает, поют об оставленной родине. Как и твоя мать. О северных плоских равнинах, где нет края у земли, и где травы способны скрыть человека с головой.
– Когда-нибудь я стану настоящим воином и увижу эти земли! – упрямо сказал Эфрон.
– Воин подчиняется указаниям правителя, – сухо заметил Абас. – Я ничего не собирался завоевывать. Более всего я хотел остаться со своими детьми в маленьком доме, который стоял на склоне горы у быстрой Хоаспы. Но мой правитель решил, что милость богов позволяет ему напасть на Вавилон. Милость же была на стороне касситов.
– Кто победил в той войне, которую вел ваш правитель? – спросил Эфрон.
– Разве бывают победившие в войнах? – прищурился Абас. – Элам очень древняя страна. Древнее Хеттии, Миттани, Ассирии. Такая же древняя как страна Кемет или страна Шумер, города которой обратились в пыль. Но когда-нибудь и от нее останутся только развалины.