Я осталась стоять у дверей подъезда, провожая туманными от слез глазами отъезжающую машину. Миссис Клевер подошла ко мне сзади и крепко прижала к себе. От неё пахло мёдом и корицей.
– Ничего, Кэтти, ничего. Всё обойдется. Пойдём-ка лучше попьём горячего чая, нечего стоять на ветру. Я как раз булочки испекла.
Булочки миссис Клевер были восхитительны. Но запах корицы до сих пор ассоциируется у меня с безнадежностью.
Глава 3
Заветная мечта
Дверь в мою комнату была закрыта, но едва переступив порог, я поняла, что мама была здесь в моё отсутствие. Сегодня утром, уходя в школу, я успела не только собраться к предстоящим урокам, но и разобрать некоторые скопившиеся за неделю вещи. Юбки, блузки и колготки вновь обрели своё место на полках в угловом шкафу, а большой письменный стол у окна, за которым я выполняла свои домашние задания, был освобожден от завала учебников, тетрадей и канцелярии. Таким образом, я точно помнила, что ещё утром стол был совершенно пуст. А сейчас на нем были аккуратно разложены какие-то листочки…
Я видела их издалека, но подходить не спешила. Привычно сбросив с плеча школьную сумку на стул, я прошла по комнате и также неторопливо переоделась в домашнюю одежду. Затем разыскала на диване пульт от телевизора и включила свой любимый музыкальный канал. Музыка всегда была для меня приятным фоном ко всему, что я делала, никогда не мешала и даже, наоборот, помогала сосредоточиться. Теперь я была готова взглянуть на таинственные листочки.
Как я и предполагала, ими оказались рекламные брошюры, так или иначе имеющие отношение к художественному ремеслу. Здесь были заманчивые предложения от нью-йоркских школ, обучающих юных художников, а также несколько приглашений на популярные арт-выставки и в картинные галереи. Отдельным штрихом оказалась визитка частного преподавателя, некоего мистера Дж. Коллинза, дающего уроки рисования на дому.
Некоторое время я задумчиво смотрела на всё это великолепие. Мысли мои, словно в такт неспешной музыки, плавно понесли меня в детство.
*****
Сколько себя помню, я всегда обожала рисовать. Едва открыв для себя волшебный мир красок, карандашей, кисточек и фломастеров, я поняла, что это будет самым большим увлечением в моей жизни, если не самим её смыслом. Порой у меня захватывало дух от одного вида чистого листа, настолько сильно мне хотелось поскорее заполнить его возникающими в моей голове образами. Мама смеясь, говорила, что я родилась с карандашами вместо пальцев. И, пожалуй, это было удачное сравнение. Всюду я таскала с собой свой любимый потрепанный блокнот, чтобы иметь возможность в любой момент сделать необходимые наброски. В тот же момент, когда я переворачивала последнюю страницу, мама незаметно подкладывала мне на стол новый экземпляр.
Позже наиболее понравившиеся наброски я доводила до готового рисунка. Важно было ухватить само мгновение, душу рисунка! А потом уже можно было не спеша переносить его на альбомный лист. На кончик моего карандаша попадали самые разные объекты и истории. Помню, в моей комнате была отведена целая полка в шкафу, на которую я складывала свои любимые работы.
А самое главное, что моя любовь к живописи неожиданно оказалась взаимной. Мама сразу поняла, что я рисую не просто так, но весьма талантливо. Поэтому в первый год после нашего переезда в Нью-Йорк, помимо прочего, следовало также решить вопрос, где я буду продолжать учиться художественному ремеслу.
Такой огромный город как Нью-Йорк мог открыть мне поистине колоссальные возможности и перспективы. Именно здесь при должном упорстве и везении я, в конце концов, могла осуществить свою мечту – стать известным художником, выставлять свои картины в галереях и однажды открыть свою собственную.
Мама предлагала мне различные варианты, но каждый раз я находила причину для того, чтобы отказаться и поискать что-то ещё. Сейчас я понимаю, что таким образом просто пыталась отсрочить неизбежное. Я не хотела привязываться чем-то столь важным для меня в нелюбимом городе. Где-то внутри меня продолжала идти борьба с обстоятельствами. Полностью наладить здесь жизнь, обзавестись новыми связями и укорениться, означало для меня сдаться.
*****
На двери моей комнаты всегда висело небольшое круглое зеркало. Не помню, откуда оно взялось. Наверное, осталось от прежних квартиросъемщиков, по крайней мере, в Вермонте у нас такого точно не было.
Чаще всего перед выходом в школу я видела в нем свой угрюмый взгляд. Иногда показывала язык. Но случались и такие светлые моменты, когда я подмигивала, либо просто улыбалась своему отражению.