Мне вовсе не шестнадцать лет, нет. Я всё ещё маленькая девочка, и я не хочу оставаться одна.
– Так нечестно, слышишь? Ты же говорила, что это не болезнь! – В бессилии я стукнула маму по плечу. Наверное, ей даже было больно, но она продолжала поглаживать меня по голове и тихонько раскачивать, будто баюкала.
– Приступы, которые происходят со мной, Кэт, это, действительно не болезнь, – тихо заговорила мама. – Я тебя не обманывала. Просто… таким образом Дар покидает моё тело. Ему нужен новый носитель.
– Ну, так путь уходит! – горячо воскликнула я. – Мы прекрасно проживём и без него. Не нужно нам никакое волшебство!
– Дело не в этом. – Мама как-то болезненно сморщилась и отстранилась – Я уже не смогу жить без него, понимаешь?
Она закрыла лицо ладонями, о чём-то сосредоточено размышляя. Справившись со своими рыданиями, я тоже притихла, глядя на её поникшие плечи и худенькую фигуру.
– Сколько тебе лет? – глухо спросила я.
– Правильный вопрос. – Мама грустно усмехнулась и посмотрела на меня с прищуром. – Ты смотришь в самую суть проблемы.
– И всё-таки?
– Очень и очень много, Кэт. Я прожила долгую, интересную и захватывающую жизнь. Я обязательно расскажу тебе часть своих историй. На это у нас ещё будет время.
– Ты снова ушла от ответа, – упрекнула я.
– Нуууу… Это ведь довольно щекотливый вопрос. Скажем, так. Я прожила примерно с десяток человеческих жизней. Плюс-минус. Наблюдала за тем, как эволюционирует наш мир. Могла бы не понаслышке рассказать о многих важных исторических событиях и личностях. Я много путешествовала. Часто жила по-настоящему роскошной жизнью. Была знаменитой балериной, потом блистала на сцене в качестве оперной певицы, играла первые роли в театре и в кино. Мне, знаешь ли, нравились публичные профессии. – Мама лукаво улыбнулась и подмигнула мне. – Может быть, поэтому, когда появилась ты, я захотела стать простой сельской учительницей и поселиться в тихом и спокойном месте.
– А как же внешность? Ты не стареешь?
– Как видишь, нет, – снова улыбнулась она кокетливой улыбкой. – Хотя я могу состариться по своему желанию. В тех местах, где мне особенно нравилось жить, я иногда делала это, чтобы люди не задавали неудобных вопросов. Но в любом случае однажды приходилось бесследно исчезать и начинать новую жизнь в другом месте и с другой внешностью.
– Должно быть, ты очень состоятельная особа, – хмыкнула я, невольно переняв игривый тон мамы. – И где же все твои богатства, нажитые за десяток роскошных жизней? Почему это мы живём так скромно? – Последнюю фразу я произнесла наигранно возмущённым тоном.
– Разве я так тебя воспитывала? – шутливо откликнулась она и, протянув руку, растрепала мне чёлку. – Свои богатства я чаще всего оставляла детским приютам, больницам, просто хорошим людям… В новую жизнь забирала лишь самую малость. Но ты можешь не волноваться, у тебя, действительно, есть приличные сбережения на дальнейшую жизнь, – добавила она насмешливо.
– Меня волнует вовсе не это, ты ведь знаешь, – угрюмо буркнула я в ответ. Для меня не осталось незамеченным, что она сказала «у тебя», а не «у нас».
– Знаю, милая, – вздохнула мама. – Но так уж получается.
– И что? Разве ты не в силах что-то изменить? – снова разволновалась я. – Ты же сама говорила, что для тебя нет ничего невозможного?
– С каждым днём мои способности слабеют или даже исчезают, Кэт! – В голосе мамы я услышала неподдельную боль. – Тот день, когда я вернулась домой в Вермонте и сказала тебе, что нам нужно переехать, стал отправной точкой. Тогда у меня впервые заболела голова. А потом я не смогла взлететь. И с тех пор ни разу не смогла этого сделать. Дар, конечно, объяснил мне, в чём дело. Переезд в Нью-Йорк, кстати, тоже был его требованием, а не моим. Здесь ты родилась. И здесь же ты должна была узнать правду. В том числе и о своей настоящей матери.
Мама встала и беспокойно заходила по комнате.
– А потом эти приступы стали всё чаще, – продолжила она. – Наверное, это похоже на родовые схватки, которых у меня никогда не было. С каждым разом всё больнее и продолжительнее. – Мама задумчиво накрутила локон на палец. – И после каждого такого приступа я теряю ещё какую-то свою способность.
Я внимательно слушала, не перебивая и наблюдая за своей любимой «волшебницей».
– Помнишь тот день в больнице? – снова заговорила она. – Я тогда ещё сильно накричала на тебя. Знаю, ты очень напугалась. Но я не хотела оказаться там, где мне всё равно никто не смог бы помочь. А ты ослушалась меня. Сделать же так, чтобы все эти врачи просто забыли про меня и оставили в покое, я уже не могла…. Вот и сорвалась. Прости меня, крошка.